К читателю
вернуться в начало
скачатьМАНКАНет повара на кране водолазном, – Никто его нам, видимо, не даст. На камбузе – не чистом и не грязном – Готовим сами – кто во что горазд. Нет проще варки сытной манной каши: Вода вскипела – насыпай крупы. Отбулькаются пузырьки, паряще, И – на тебе – и не нужны супы. Чуть, чуть остыла – ешь её с желаньем А если не доел (желанья нет…), То отложи и грейся пониманьем, Что у тебя уже готов обед. Она к обеду холодно заклекнет, Подернется водичкой кое-где Беды в том нет, – она во рту размокнет, Лишь приступи к полуденной еде. Открытием отрадным стала манка Для нас – недавних сельских пацанов И даже зачерствевшая буханка С ней уминалась сладко и без слов. С тех пор всегда при виде каши манной, Когда вдруг вспомню прошлые года, Такою жизнь покажется желанной, Такою сладкой волжская вода. 18.08.2000 г. ШИНЕЛЬВодолаз берёг с войны шинель Тонкого пошива, командирского. Поманил меня, открывши дверь: «Не ношу я форму – склада мирского». «Примеряй и, может быть возьмешь». «Дорогая… ведь, сукно отличное». «Да, сейчас такого не найдешь, Ну, а деньги – дело прозаичное». Я одел и ахнул: на меня Та шинель пошита с мягкой стежкою. И пришлось, сомнения гоня, В долг забрать, разбогатев одежкою. Выручала, что и говорить, – В ней мороз я не считал вредителем. Но дружок однажды: «Слушай, Вить, Дай – домой я съезжу в ней – к родителям». Укатил, оставил мне свою. В той дерюге я провел каникулы. … Собираюсь «баюшки–баю», – Друг явился с фонарями – бликами. На шинели черного сукна Дыр, порывов, пятнышек – не меряно. «Там у вас, в деревне, что – война?» – Спрашиваю друга неуверенно. «Подрались…» – «Всё ясно». – говорю. А шинель-то как спасти? – кумекаю. Что теперь с ней, бедной, сотворю? – Это в силах лишь портному – лекарю. Я его шинель ему отдал, – (А обиду глубже внутрь запихивал, – Может, пожалел его фингал?) Но спасибо – мне в ответ – не слыхивал. 5.09.2000 г. ^ Иванович заведовал матчастью, Готовился им к спуску водолаз. Огромный опыт – он подобен счастью – Вдвойне, когда находится при вас. От мощной дяди Васиной фигуры Исходит свет покоя и добра, И запах легкий сладкой политуры, Как будто он комод ей крыл вчера. И чувствовалась в дяде Васе сила Былинных, громовых богатырей, Каких по Волге – реченьке носило Во времена бунтарства и царей. Играл когда-то лихо на тальянке – Теперь вот пальцы потеряли прыть. И до сих пор жене своей – «Татьянке» – Не устаёт цветочки приносить. «Подышит пусть…» – гудел, когда из леса Мы шли на кран заросшею тропой. Она же с борта нам, из-под навеса, Взмах посыпала старческий, скупой. Любовь их полыхала всем на диво: Сидят, воркуют, словно голубки. На кране – мне казалось – так счастливо И жили лишь вот эти старики. Старшой матрос шутил, продрав моргала: «Иваныч, как? Супругу приласкал?» «А как же! Только ножкой задрягала…» И смехом разражался зубоскал. Ни на кого он не держал обиды. И – экономно, словно хлебороб, Сгребал я впрок души его флюиды И добротой его дышал взахлеб. 1.09.2000 г. ВАЛЬКАС крана водолазного мы по лесу Побрели по ягоды толпой За дубки, осоковую полосу, Верболоз, нависший над тропой. Ребятня затеяла сражение, Бой изображая наяву, – Крики, смех и визги, и движение, Палками секут себя, траву. И металась Валька с тонкой палкою, И сражалась с братом ловко, вскок. Видит мать за шуткой – перепалкою Как сучек прошел ей между ног. Закричала в страхе юной козочке: «Валька! Брось – ведь, даже не моргнешь, Как хана твоей наступит … розочке – Счастье – то нечаянно проткнешь…» Валька хохотала, Вальке весело – Смех ей друг – в её тринадцать лет. Шлем – лопух на голову навесила, Ткнула брата палкою в ответ. К сентябрю всех ребятишек с мамами Взял колесный пароход «Струя…» Не висят над крановыми рамами Больше флаги детского белья… Взмахами лишь время машет быстрыми, Дни прессует в слитки прошлых лет… Я – речник – иду в Самаре к пристани, Слышу сзади весело: «Привет!» «Валька! Извиняюсь, Валя, Валечка». – Говорю смеющимся глазам Девушке, сошедшей из трамвайчика, Будто мне явил её Сезам. Потащила радостно к родителям: «Посмотрите, встретила кого!» Этим – городским недавним жителям – Вид мой показался – ничего. И они, и Валя – глазки черные – Заходить – зовут наперебой. Но я видел: пряди непокорные Паренёк в кино манил с собой. Он стоял ревниво и внимательно, Видел, шедших вместе к дому нас. Валентина четко и старательно Подала сигнал ему: «Сейчас». … Как и где живешь ты, Валя – козочка? Внуками, наверно, запаслась? Ведь не зря тогда цветочек – розочка Мамою так рьяно береглась. Но твердит всегда мне, как в отмщение, Щуря глаз ехидно, верболоз: Почему не принял приглашение – Заходить почаще к ним – всерьез? 1.09.2000 г. НА ВАХТЕКран водолазный – на безлюдье Волги. Ночной, тревожный лес на берегу, Как двигатель огромной кофемолки, С волной ночной, как будто на бегу. Размашисты и грозны взмахи веток, Между стволов – мельканье леших, сов?.. Как много надо тратить нервных клеток Для одиноких вахтенных часов. Но я смотрю не в лес, который рядом, А за песок, за черную косу, Где тальники, вдоль мели встав парадом, Утопленника держат на весу. Его вчера увидела случайно Купавшаяся наша ребятня. И вот в ночи угасшей жизни тайна Живет со мной, преследует меня. В каютах спящим глухо, словно в шахте, Детишки, жены ластятся к мужьям… Меж тальником и сном стою на вахте – Живой, а мертвый за косою, там. Его конец и лет моих начало Кипят в душе, как зелье на огне: Где путь без риска к верному причалу? И почему так неуютно мне? Скорей бы день, чтобы спасатель – катер Помог ему дом вечный обрести… И в шум волны, гуляющей в накате, Шепчу я: «Боже праведный, прости». 15.12.1999 г.
|
Ваша оценка этого документа будет первой.
Ваша оценка: 