Владимир Леви
вернуться в начало
| скачать «Стоит ли бороться или уходить?» Это тебе придется решить самой, взвесив все, насколько удастся. А все взвесить не удастся, не сомневайся. Слишком много неизвестного, неопределенного. Ни ты, ни я не знаем, каковы резервы спасения. В любом случае, согласись, на первое место нужно поставить жизни самые маленькие. Ты уже и сама пыталась продумать «хирургический» вариант. В нем тебя поддержал бы не один миллион жертв мужей-пьяниц, отцов-пьяниц. Хором голосов: «Чем раньше, тем лучше!» Но ты сомневаешься. Ты боишься за него, потому что без тебя он погибнет почти наверняка. Ты боишься и за себя без него, и за детей без него. И я тоже не знаю, всегда ли это меньшее из зол: жить без мужа-пьяницы, без отца-пьяницы, — потому что пьяница пьянице рознь. Я бы лично отбирал детей у иных трезвенников. Значит, все-таки оставаться вместе, значит, бороться?.. 144 Поверь, Люда, я не один и не два раза выслушал твое письмо — по-врачебному, психологически, человечески, всячески — всегда стараюсь так делать, если уж берусь отвечать: та же консультация. Но, как и в очных случаях, без гарантии попадания в «десятку»... Первый вопрос: алкоголик ли? Или только пьяница? Или пока еще только пьяница? Алкоголик — человек больной, наркоман, с внутренним расположением, с физиологической готовностью, проявляющейся иной раз с первой рюмки. Юридически признается вменяемым, фактически — нет. Пристрастие к алкоголю у этих людей быстро перешагивает границу самоконтроля. Без принуждения к лечению шансов выбраться практически никаких. Пьяница — человек, злоупотребляющий алкоголем. Могущий злоупотреблять свински, беспробудно и страшно — и все-таки не алкоголик. Здесь-то и трудность: в конкретном определении, способен ли бросить пить САМ. Больной человек или распустившееся животное?.. Сам-то он считает себя кем угодно, как правило, достойным гражданином, имеющим право на свою дозу. Пьяница может не пить, но пьет. Алкоголик не может не пить, но... За одним столом порой сидят пьющий пьяница и непьющий алкоголик — вот сложность. А еще в том, что пьяница и алкоголик — две стадии одного процесса. Скоро ли, долго ли, пьянствующий приближается к черте, где резервы самоконтроля исчерпываются. Алкоголизм нажитой — этих случаев большинство. Похоже, случай как раз ваш; по крайней мере дело идет к тому. Нарушена ли граница? Сколько осталось до черты?.. Судить не берусь. Не знаешь этого и ты, и менее всех — он. Из чего же исходить, когда не видишь точного ориентира? Из какого-то предположения. Если бороться — из лучшего, из оптимистического. Только так, иначе борьба бессмысленна. Хочешь спасти мужа, спасти семью, идешь на подвиг — поверь, без колебаний и отступлений, поверь страстно, что он МОЖЕТ бросить пить — может САМ. Тогда вся твоя задача сведется к тому лишь, чтобы свою веру ВНУШАТЬ ЕМУ. И вера эта превратится в реальность — если... Вот отсюда и начинается подвиг — я не демагогически употребил это слово. Я поверил в твои возможности (в отличие от многих у тебя есть самокритичность: «Может, я сама виновата?»). Уверен, сейчас ты поймешь не вину свою, а ошибки. 145 Скажи, задавалась ли ты вопросом, пыталась ли разобраться — вместе с ним или хотя бы наедине с собой — ^ В письме на сей счет больше эмоций, чем мысли. Ну спаивают, в том числе даже мать, ужасно. Какой-то незначительный физический недостаток, на который он ссылается как на причину. Вряд ли причина, скорее один из оправдательных поводов. Но... Бывает, на мелочи раздувается крупный комплекс, если человек неуравновешен; чаще же — только знак неудовлетворенности собой по основаниям более глубоким. Когда пьян — агрессивен. Это уже однозначно: комплекс неполноценности. Постоянное недовольство собой и жизнью. В трезвом виде загоняется в подсознание, в пьяном — наружу В чем дело? Что мучает? Какая боль, какие внутренние нелады? Работой вроде доволен, женой доволен. Но ведь мало этого. Для уверенности в себе нужно еще быть уверенным, что довольны тобой. И этого мало!.. Главное — знать, чувствовать, что осуществляешь себя, что живешь В ПОЛНОМ СМЫСЛЕ, — не правда ли? Посмотри, что получилось, когда я собрал из твоего письма разрозненные реплики, относящиеся к его персоне: я его понимаю, не гоню... как делают другие... и как советуют... во всем мне помогает, кухня в основном на его плечах... ходит со мной на речку полоскать белье.. я уже не могу быть спокойной, если замечаю, что он... как повлиять на него? я и добром пробовала, и ругалась... когда я рядом, все понимает... настолько привык клясться, что не будет больше... я ему говорю, что надо больше уважать людей... немножко ленивый, надо ему напомнить, чтобы принес воды, так не догадается.. Если бы ты не знала, что речь идет о твоем муже, о Большом Сильном Мужчине, если бы не помнила, что это строчки из твоего письма, не могло бы показаться, что какая-то незадачливая мамаша рассказывает о своем не шибко удачном ребеночке? Хороший, да. Но безответственный, не выполняет обещаний. Чуть за дверь, опять за свое! Уж и так с ним бьешься, и эдак воспитываешь — не слушается. Спроси себя: не увлечена ли я хозяйственной, бытовой и внешней стороной нашей совместной жизни — в ущерб ду- 146 шевной, самой тонкой, самой незаменимой женской работе? Не выходит ли так, что муж при мне состоит в должности помощника министра — исполняет, грубо говоря, роль Маль-чика-на-Побегушках (или какого-нибудь снабженца, ремонтника, грузчика, заодно замзавпостелью...)? Точнее: не ощущает ли себя таковым?.. Вот они и ошибки. Вот, сказать верней, одна ошибка, но постоянная. Повторяющаяся, долбящая. Если ты спросишь у него самого, он, очевидно, не поймет, засмеется или рассердится. О чем, собственно, разговор? Я мужик как мужик, ты жена как жена, я хозяин, а ты хозяйка. Хозяин ли он? Чувствует ли себя хозяином? Не знаю, как тебе, а мне слышится, что не чувствует. И страдает от этого. Страдает от роли младшего, подчиненного, контролируемого — от роли придатка, низшего существа или, как я называю, Омеги. Роли, не дающей ему ощущения полноты жизни и свободы, а значит, и полноты ответственности и самоуважения. Страдает, но, как обычно бывает, не отдает себе отчета, не хочет это страдание осознавать, защищается от него. Такое неосознанное либо полуосознанное страдание, такая безвыходная, одинокая боль внутреннего ничтожества обычно и заливается вином. Временное обезболивание... Почему, как думаешь, на известной стадии опьянения задается этот знаменитый мужской вопрос: «Ты меня уваж-жаешь?!» Почему вдруг сомнение?.. Понятно, пьянство лишь усугубляет ролевой плен и чувство неполноценности. Порочный круг замыкается: пьяница уже не просто Мальчик-на-Побегушках, а Плохой Мальчик. Очень плохой и все более неисправимый. Да не обманет тебя видимость, внешняя бравада — обычнейшая защита, скрывающая беспомощную детскую уязвленность. У пьяницы может быть в наличии что угодно — и богатство, и красота, и слава, и власть, и гениальность, но у него нет достоинства, нет самоуважения, того единственного, ради чего все добро. Может быть зверским эгоистом, превозносить себя, жалеть до кровавых соплей — но не любит себя и не уважает. Вся его трезвость переполнена этой болью, от нее никакая радость не в радость, только сосущая пустота. И в раю перво-наперво побежит за бутылкой. Спроси же себя, как ты помогаешь самоуважению мужа. Умеешь ли поддерживать его самолюбие? Не забываешь ли одобрять, хвалить — не за что-то «заслуженное», а наперед, 147 авансом, ни за что, просто так? Бываешь ли ласковой, умеешь ли уступать? Не случается ли, что ненароком унижаешь своими замечаниями, просьбами?.. (Попросить принести ведро воды можно, и взявшись за ведро и чуть-чуть замявшись, — мне не показалось, что муж твой слепой). Однообразным протестом против пьянки не вызываешь ли обратную реакцию?.. И этот протест можно ведь выразить по-разному. Чем меньше слов, тем действеннее. Вникни объективней и в то, какое влияние в этом смысле оказывает остальное окружение и вся его жизнь в целом. Учти, это не так просто, повторю еще раз: раны самолюбия тщательно скрываются, маскируются, в первую очередь, от близких и от себя самого. Не исключено, что и на работе его регулярно тычут носом в какой-нибудь недовыполненный план, а он уверяет себя, что все в порядке, что ему это даже нравится, и по сему поводу можно закладывать... Так же точно уходят от всяких конфликтов, которые не удается разрешить разумом или действием. Ты упомянула о странном, мягко говоря, поведении свекрови. Почти нет сомнения, что она ревнует к тебе сына, — увы, случай далеко не редкий; с твоей стороны, наверное, ответное соперничество. Холодная война?.. Если так, для мужа еще одна душевная нагрузка, вряд ли посильная. Уразумей, пожалуйста, что в такой войне побеждает отказывающийся от войны. И в борьбе против пьянства бороться нужно не против, а за человека. Спроси же себя снова и снова: понимаю ли я, что наряду с ролью Жены, Матери, Хозяйки, Самостоятельной Женщины и пр. я отныне принимаю на себя в доме миссию Врача и Психолога? А именно — первого и единственного психотерапевта своего мужа, подруги, которой надлежит быть и нянькой, и любовницей, и наставницей, и вдохновительницей, но более всего — искусной артисткой в роли Прекрасной Дамы, верящей в своего Рыцаря?.. Готова ли внутренне, выдержу ли, потяну ли? Ведь и при самых блистательных победах придется продолжать жить как на вулкане... Иду ли на это?.. В. Л. Наркологическое отступление ...Дай мне любовь к ним, дай и не отними, не попусти отшатнуться, от смердящих не отврати... 148 Еще школьником я был вынужден признаться себе в физической нелюбви к одной из распространенных людских пород — ХРМР, харерожам и мордорылам, глядящим на тебя так, словно ты позавчера спер у них рубль и все еще живешь безнаказанно. Грешным делом, я полагал сперва, что мне просто не повезло, что только этот глинистый серозем, где произросло мое семя, родит ХРМР в таком изобилии, а в иных краях все иначе. Я отказывался признать себя их соплеменником. Одним из средств прояснения родственных уз стал алкоголь. Применил метод «включенного наблюдения», он же метод собственной шкуры. С кем только не пил, в каких обществах не оказывался. Пробурил скважины в человеческие пласты, никаким иным образом не постигаемые... Осознать результаты эксперимента помогло зеркало. На пятый—шестой день запоя там появлялся ХРМР. Со стороны его еще не было заметно, но сам я видел и физически ощущал, как он в меня врастает. Алкоголь говорил моим языком, управлял мыслями, чувствами, восприятием и плюс к тому выволакивал наружу какую-то другую генетику. Уши оттопыривались, глаза ввинчивались, лоб вдавливался, челюсти разбухали. Этот человек напоминал мне экспонат из музея антропологии и быстро двигался к уровню питекантропа. Отсюда и стойкое неравнодушие к наркологии. После многих лет воздержания какая-то сила вдруг гнала в винный отдел магазина и заставляла повторять ритуал: покупать бутылку и выливать ее содержимое непосредственно в унитаз. Кроме шуток, рекомендую — замечательно дешевый и эффективный профилактический метод. Стоя в очереди, можно полистать книжечку, поглядеть на старых знакомцев... — А, доктор!.. Психиятор!.. Здрасьте, здрасьте. Я вас узнал по дорогой примете: похожи на вальта трефовой масти, спаситель наш. Пойдемте, нужен третий... Я начал, как и вы — сперва по рюмке с ребятами, по первой сигарете... Два магазина в нашем переулке, а винные закрыли, нужен третий. Да, доктор, нам всегда зачем-то нужен вот этот третий... А?.. Вы не хотите? Подшились?.. Завязали?.. Вам же хуже, что ж, извините, 149 Чего ж вы здесь стоите, не пойму. Кому должны?.. Пойдемте, уломаю!.. В карман не лезьте, мелочь не возьму, миллионер, банкнот не принимаю. У нас свое достоинство, ага, вы поняли. Теперь вы, значит, кореш, а по идее — мой должник, слуга, я гегемон, меня не переспоришь. Моральный кодекс, доктор, — это вещь, со всеми принимаю, кроме тещи. Свое не упущу, вопьюсь, как клещ, вам книжечки, а нам бы что попроще. «Спартак» опять продулся, вот беда. Позорник Федька. Надо было низом! Я как увидел, чуть не зарыдал, да сгоряча поллитрой — в телевизор. Осколки задымились. Дети в рев, жена в отпад, а теща догадалась в милицию. Ну в общем, бой быков, всю ночь со мной общественность бодалась. А вот, скажите... Тут один кирюха болтал, что, мол, у всех у человеков есть третий глаз и запасное ухо, как у курей, к примеру, третье веко. Ну с ухом ясно: ежели не врет, оно в желудке. Сильный резонатор. Заметил: как начальник заорет, так в брюхе гром, особо если матом. А вот где глаз? Куда его притырил конструктор? На затылок?.. Интересно! Когда поддашь — тогда уж все четыре, и все между бровей — вам все известно, ученый человек. А подскажите, как чертиков зеленых прогонять? Вон, вон один... Рецептик напишите, на спиртике, а как употреблять, я разберусь, я грамотный. Ей-богу, тля буду, на вечернем факультете два курса кончил — и привет, в дорогу. По сто восьмой статье, параграф третий... А верно говорят, что глаз — бинокль? Вся хитрость, как на фокус наводиться. Да только видишь, фокус — одинок... Вот для того и пьем — чтоб раздвоиться, вот фокус-то!.. Выходишь под балдой — не то что море — небо по колено. Я тут с одним очкастым, с бородой, 150 увидел три луны одновременно, но он увидел их не там. Не там! Все щурился, икал немузыкально. А я ему — вперед — и по мордам, чтоб научился жить принципиально. Тут и подъехал серый волкодав, обоих под микитки, в вытрезвитель. А ему: «Начальник, ты не прав. В президиум! В президиум везите!..» Ну мне там дали малость подремать... Домой явился в парашютном виде. С тех пор и стали меры принимать, фамилию мою в газете видел? Всего делов-то — два рубля добавить! А может, сладим — за углом?.. Шучу. Таких, как я, вам, доктор, не исправить ни в жисть. Я исправляться не хочу, зачем? Кому я нужен? Как из бочки с рассолом рожа, эдакая вошь. А спрыгнешь в ящик — принесут цветочки, и молодым в статистику войдешь. Нельзя не пить. Не та у нас природа умеренность держать и дозировку. Завязывал. Тля буду. На два года. На третий развязал — под газировку с сиропом. Ноль-ноль-ноль одну процента содержит, от момента до момента. Подкипятишь, с толченым кирпичом смешаешь, и выходит бормотуха, развозит будь здоров, все нипочем, и голоса во все четыре уха... Да, алкоголь на выдумки хитра, кому приспичит, тот и нахимичит. Напарник мой солярку пьет с утра, а на закус — коробку мокрых спичек. Вот так-то, доктор. Бог нас бережет, под печенью то клей, то политура. Зарплату, ясно, баба стережет, да нас не устеречь, везде халтура. И всюду — песни, доктор!.. Нашей пьяни что в лес, что по дрова — единый дух, а я страдаю. Знаю на баяне все септаккорды. Абсолютный слух. Не верите?.. Я сам себя обидел. 151 Общественность, конечно, проглядела, но я-то сам — Я НИЧЕГО НЕ ВИДЕЛ, вот в чем дело. Что я теперь? Кто от меня плодится? Проклятие породы человечьей. Я должен всем. И рад бы расплатиться, да нечем... Если смотреть снизу, от биологии, то наркомания, алкогольная в том числе, выглядит как мышеловка природы. Наркотиком может стагь всякое вещество и всякое воздействие, вторгающееся в эмоциональную биомеханику. Наркоманом (или, скажем, электроманом, если раздражать центры удовольствия током) легко делается любое животное, и человек в этом смысле — всего лишь более изобретательный собрат крыс, обезьян, слонов, муравьев и всех прочих тварей, попадающих в плен кайфов и их источников. Но на человека нельзя смотреть только снизу. Человеческий наркотизм двойствен. Снизу — слепая сила природы. Сверху — немощь слепого духа. Из тюрьмы смертного одиночества, из жгучей ледяной пустоты — вылазка в рай или хотя бы только отлучка из ада, недолгая самоволка. Вот что дает наркотик, химический или какой угодно. Бегство — с возвратом в камеру пыток. Все наркотики паразитируют на естественном топливе клеток. Вещества центров «рая» (они же блокаторы центров «ада») могут в природных пределах расходоваться и возобновляться; но далее — неприкосновенный запас: запретные зоны, куда и вторгаются наркотики самые злые, вроде героина либо того же алкоголя, для кого как. Такое грабительство и ведет к наркоманиям клиническим. Рай по краденому пропуску нака-зуется бездной мук. Убежавший из одного круга ада погружается в другой — ниже, ниже... С физиологией можно справиться, но дух в шприц не загонишь. Главная трудность не в том, чтобы освободить наркомана от влечения, а в том, чем и как заполнить его душевный вакуум, какой валютой заменить сожженную ценность жизни. Суть этого зла шире биохимии и физиологии, объемнее психологии, глубже каких бы то ни было общественных неустройств. Война с наркотиком будет проиграна, если вести войну только с наркотиком. Пьянства не искоренить, наркоманию не изжить, покуда не будет понято, что наркоманы — не только те, кто чем-то нанюхивается, наглатывается или колется, что алкоголики — вовсе не только пьющие. 152 Чем, в сущности, отличаются от них обжоры и сексоманы, стяжатели и вещисты, игроки и карьероманы, фанатики и маньяки любой другой масти? Велика ли разница, чем напичкивает себя темная связанная душа, прозябающая без любви, веры и творчества? Неосознанным наркоманиям несть числа. Одни виды легальны и даже насаждаются (телевизор), другие (курение) приемлемы ограниченно, третьи преступны. Но суть одна. Если нет высших пристрастий, верх берут низшие. Победить наркотичность жизни — задача сверхчеловеческая. В человеческой воле совершить выбор. Пьянствуя, мужчина сжигает сперва экспериментальный избыток своего мозгового генофонда; потом доходит и до неприкосновенного, деградирует. У женщин экспериментального меньше, неприкосновенного больше, отсюда у большинства инстинктивный заслон от пьянства. Если же пьянствует женщина, это катастрофа, разрыв родового корня, совокупление с дьяволом. Лечение должно быть жестоким. Алкоголику может помочь врач. Успех означает, что больной сам хотел выбраться. Алкоголика может снасти женщина. Даже если он сам не хочет, женщина может повернуть так, что захочет, может совершить чудо. Знаю такие случаи. Интуиция подсказывала Ей, как возвысить Его в собственных глазах, как создать новый образ жизни и новый образ себя, делающий трезвость радостью. Это очень трудно — вся реальность против, вся неприглядная очевидность... «Зовите меня Эд» В. Л.! Позвольте представиться — ваш коллега, студент пятого курса мединститута, 25 лет, холост. Зовите меня, ну скажем, Эд. На конверте я укажу обратный адрес моих знакомых — инкогнито мне нужно на тот случай, если письмо до вас не дойдет или будет вскрыто... Я, по-вашему определению, «монстр», который не испытывал никогда чувства любви и в любви не нуждается. В почете, славе, преданности, уважении — да, нуждаюсь. А вот в любви — нет. И сам на это не способен. Я эгоист и циник. Чтобы не быть голословным, аргументирую свои слова. 153 Год назад умерла моя мама. Я не переживал и не переживаю до сих пор. Я ее вообще не любил и вспоминаю теперь, лишь когда к этому побуждают ее обязанности по дому, ко мне перешедшие. Не скучаю по родственникам, не сопереживаю им, когда они в горе или болеют. Более того. Есть женщина, которая 8 лет прощает мне такое, чего прощать никому нельзя. Вообще женщин было достаточное количество, несмотря на мою внешнюю неказистость и внутреннюю черствость. Женщин преданных, нежных, любящих, хороших. Ни одна из них меня не привлекала более, чем просто как женщина. Но не подумайте, что я однообразен. Я не всегда таков! Несколько раз я становился Любящим Альтруистом. Один раз по ошибке, нечаянно, а потом пару раз просто из любопытства. Я обнаружил, что могу производить в себе что-то вроде переключения с одной программы на другую, с черного на белое. И что же получалось в результате? Я никому ни в чем не мог отказать. Я начинал любить всех имевшихся в наличии на данный момент женщин (подчеркнуто мной. — В. Л.), причем всем им хотел сделать предложение. Мне всем хотелось уступить место в транспорте. И, самое страшное, любой мне мог «сесть на голову». Я становился полностью бездеятельным; спросить кого-либо о чем-либо значило для меня нарушить покой человека, отвлечь его по пустякам. Собственная значительность снижалась до отрицательных цифр. Я боялся разговаривать и высказывать свое мнение, боялся обидеть собеседника. И поскольку, как я уже сказал, я могу переключать эти программы, не умея — увы! — найти середину, я постоянно нахожусь на «первой программе», дабы на мне не ездил кто попало, дабы не раздать по дороге купленные домой продукты, не купить на всю стипендию цветов девочкам в группе и проч. Вот, видимо, и все. Я хотел вам сказать, что книга ваша любопытна, но не для всех пригодна. N. N. N. N.! Благодарю за искренность. Несомненно, книга моя не для всех, я и сам кое-чего в ней не понимаю. Зато ваше письмо написано с редкой ясностью и тем более ценно, что исходит от без пяти минут доктора. 154 «Я не всегда таков» — начнем сразу с этого. Ваша «вторая программа» — то, что вы описали как превращение в любящего альтруиста, — смахивает на захудалый невроз. Или, если уж по-телевизионному: переключались вы на канал ненастроенный, со множеством искажений. И все-таки кое-что видно. Позвольте уверить: в любви вы нуждаетесь, как всякий смертный, и сверх того. Любить способны и жаждете. Но БОИТЕСЬ. От боязни этой и загоняете себ? планомерно в «монстры», в циничный эгоизм, и, как вам кажется, успешно. А я вижу (тут не требуется особой проницательности), что и быть циником — не выходит у вас, разве что на троечку с плюсом. Похоже, да: откровенно рассудочны; к женщине применяете товарные термины «достаточное количество», «наличие на данный момент»... Дитя вы, дитя. Какой же порядочный циник сознается себе, а тем более другому, что черств? Что прощают ему то, что прощать нельзя? Что есть женщины хорошие, любящие? Неужели признает существующей какую-то там преданность? Завершенный циник, позвольте вас просветить, обязан еще и быть лицемером. Размахивать флагом морального кодекса, произносить речи, сморкаться в платочек. А вы что же отстаете?.. Почему выбрали медицинскую профессию, я не спрашиваю. ...Топчетесь где-то в прихожей своей души и пытаетесь судить о том, что происходит в доме. Не ощущаете переживания и сочувствия близким. Верю. Но не верю, что не способны ощущать. Когда человек много курит, он не воспринимает запахов и пребывает в уверенности, что таковых не имеется. Однако стоит бросить хоть на полдня... Задымленность часто принимается за отсутствие чувств. Сопереживание, как и любовь, — состояние неуправляемое: либо есть, либо нет. Родственно рефлекторному подражанию, заложено в инстинкт (и не только у людей) и столь же непроизвольно включается, сколь и отключается. Причина: чрезвычайная энергоемкость. Любой честный врач скажет вам: сопереживание больному — по большей части помеха делу, не помощь, а вред. Массу душевных сил приходится тратить как раз на попытки если не подавить, то нейтрализовать его. Выручает и привычка, и утомляемость. У тех, кто профессионально связан с самыми 155 тяжкими страданиями, сопереживание обычно наглухо отключено, будто и не было. Работают без сопереживания. Работают с СОСТРАДАНИЕМ. Спросите: а в чем разница? Что такое сострадание?.. Сопереживание, ставшее знанием. ЗНАТЬ о своей способности сопереживать несравненно важней, чем сопереживать. Сопереживать — дело личное, как боль в животе. Нуждаются все только в сострадании. ...Не горевали о потере матери. Утверждаете, что никогда ее не любили. Верю: не горевали. Но я не верю, что вы никогда не любили маму. Такого быть не может, исключено. Все равно что «никогда не рождался». В любом детском доме спросите: сирота, никогда не знавший матери, сирот с рождения, все равно любит мать, которой никогда не видел. Образ, впечатанный в родовую память. Лик, несомый таинственными манускриптами. Любовь к матери прирожденна в каждом. Без любви этой невозможно не только душевное, но и физическое развитие. Уже предуготовленная, любовь эта при общении с матерью или женщиной, ее заменяющей, просыпается, как зародыш, — и растет, развивается, проходит множество стадий... Родители — лишь ближайшие ниточки бесконечной ткани Бытия. Вас родила не одна ваша мать, а великое множество — столько, сколько прошло поколений от Матери всех людей, которую мы не знаем, но помним жизнью и чтим в каждой женщине, любим в каждой, которую любим. Возрождаясь, любовь эта идет сквозь сонмы поколений, от начала начал — неуничтожимая, вечно детская. Но как растения могут хиреть и вянуть, как зародыши спят в зимнем холоде... Не знаю, как складывались ваши отношения, но, думаю, смог бы и без дополнительных сведений нарисовать психологический портрет вашей мамы. Она была внутренне одинока, несчастна. Жила какою-то узкой, заавтоматизированной частью своей души. У нее были тяжелые отношения с собственной матерью. Задымленность давняя и глубокая. Вы забыли, как любят мать, она умерла для вас раньше своей физической смерти. Но еще может ожить — явиться; может быть, и явилась уже — в лице этой, прощающей то, что прощать нельзя... Вы не были равнодушны, пока не случился какой-то слом. Пока мы малы, переживания наши девственно-буйны, слепя- 156 ще-ярки, пронзительны — и тем быстрее образуются внутри защитные светофильтры. Люди самые впечатлительные часто кажутся самыми равнодушными, в том числе и самим себе. Внутренние кольчуги и панцири, окостеневающая броня. И как костные мозоли и раневые рубцы, избыточно разрастаясь, могут коверкать и неповрежденные ткани — так и раны душевные... Первые очки врастают в глаза. Наверное, вы перестали чувствовать любовь к матери, когда сами засомневались в ее любви или сочли эту любовь глупой и разрушительной, что могло быть и правдой. С этого времени вы и начали защищать свое маленькое «я», чтобы его не потрясали вторжения; а любовь к матери была главными входными воротами... Заперли, заколотили. Вы были маленьким и еще могли пролезть в какую-то щель в подворотне; но теперь, когда выросли... Этот «любящий альтруист», которым вы становились, — ребенок, просто ребенок, наивный и порядком забитый. Малыш этот хочет, но НЕ УМЕЕТ быть добрым, не знает — как. Любить кого-то, думает он, — значит исполнять все его желания; быть добрым — значит уступать, не отказывать, не обижать. Это альтруизм? Нет, детские каракули. А есть в мире и полотна Рафаэля... В. Л. Созвездие девы Письма от одиночек женского пола. Сказать, что их много, — значит ничего не сказать. Эпистолярная активность неустроенных представителей не столь прекрасного пола, впрочем, ничуть не меньше и в откровенности не уступает. Одно время беспокоился, что придется открывать брачную контору на дому: косяками шли моления о сватовстве и консультациях по выбору спутника жизни, ломились в дверь. Знакомый астролог объяснил, что это такой сезон: Венера вошла в Созвездие Девы, а Марс возбудился. Несколько возгласов из женского хора. Отвечает на них сотрудница автора, называющая в одном из писем свое имя. Образчик из школьной серии (Омега под вопросом). Уважаемый Недосягаемый! Вам пишет обыкновенная закомплексованная уродина. Случай не такой уж тяжелый, ведь эта «уродина» 157 прекрасно знает, что у нее отличная фигура, красивые, хотя и небольшие, раскосые глазки, очаровательная ямочка на подбородке, длинная шейка. Я этому верю, когда мне говорит об этом мама, я даже вижу это, когда подхожу к зеркалу. Но куда же все это девается, когда я в школе, на дискотеке, когда, наконец, я вижу человека, который мне нравится? Я мгновенно превращаюсь в уродину, я ощущаю себя длинной, тощей или, наоборот, жирной. То вдруг у меня маленький, до слез маленький бюст. То вдруг кажется, что все-все-все, кроме мамы, меня ненавидят. Вот недавно уже с пятой подругой разругалась. Я никогда не дружила с мальчиком, и у меня есть опасения, что я вообще останусь старой девой. А нравятся мне буквально все. И стоит кому-нибудь уделить мне хоть вот столечко внимания, я в него чуть ли не влюблена и уже представляю, как мы с ним гуляем по парку или как он пригласит меня танцевать. Знаете, мне уже 16 лет, я в девятом классе, отличница, за это меня презирают. А сейчас я вам назову точную цифру, сколько раз меня пригласили танцевать. Так: 21 раз, 12 человек (в том числе и одноклассники, и вся шухоботь). Скажите это нормально? И то, что я в таком возрасте еще не сбилась со счета? Один раз меня провожали домой с дискотеки, но трудно назвать такую девушку, которую этот человек еще не провожал. Я пробовала развивать общительность при помощи телефона, но мама закатила мне такое! Говорит, это подсудное дело. Может быть, я не совсем правильно зто делала? Кстати, о маме. Только она говорит мне, что я красивая, умная, что у меня в жизни все правильно, что любовь придет, что бюст (пардон) со временем будет. И если я еще не повесилась с тоски, то зто ее заслуга. Чего я от вас-то хочу?! Я не знаю, Hf. знаю, но помогите же мне! Хотя чем вы можете мне помочь? Словом? Неустанные мамины уговоры на меня почти не действуют. Только я сама могу победить свою неуверенность в себе, свою закомплексованность, ведь смогу, ведь да? Ведь я не безнадежная? Напишите мне (о Боже, как я обнаглела, до меня ли вам!), как сделать так, чтобы нравиться молодым людям, быть привлекательной (причем во мне почти нет так называемого секса). Вы знаете, ведь вы же психолог. И мужчина в конце концов! Откликнитесь на мою просьбу! N. N. Копия ответа не сохранилась. 158 В. А' У меня пропал смех. Нет, какой-то утробный еще остался, бывает и истерический хохот, а вот простую дружелюбную улыбку скроить не могу даже под страхом смертной казни Знаю, что отношусь к тому несчастному типу людей, у которых процесс торможения преобладает над процессом возбуждения. Нечего и говорить, что обычное мое состояние — гордое одиночество. Самые ненавистные минуты для меня — это институтские перемены. Сижу, читаю книжку, явственно ощущая какую-то ненормальность положения... Кое-кто считает меня высокомерной, сухой, безнадежно скучной. Более проницательные и добрые чувствуют, что я страдаю, и делают шаг навстречу, пытаются установить контакт, как с другой цивилизацией. — Светик, ну как дела?
|
Ваша оценка этого документа будет первой.
Ваша оценка: 