Владимир Леви исповедь гипнотизёра втрёх книгах
вернуться в начало
| скачать Для ребенка бесконечно важна уверенность, что мы принадлежим ему как ЛИЧНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ. да, всецело и навсегда. И вот откуда эти проекты жениться на маме, выйти замуж за папу (последнее, впрочем, реже, и никогда, если папа пьет). Уверенность в безраздельном, вечном владении, подтверждения уверенности — зачем, почему? Потому, что ребенок начинает ее терять. Уже смутно чувствует, безотчетно догадывается: НА САМОМ ДЕЛЕ это не совсем так... А наш выбор — "между львом и крокодилом". Поддерживая собственнические притязания, создаем множество проблем и себе и ему, включая и его будущие интимные и семейные отношения. Не поддерживая, пресекая, отрывая от груди, рискуем оставить в отчаянии внутреннего сиротства... Если у Вас с сыном отношения искренние, уже можно с ним об этом поговорить. Загородный дом творчества. Приятно и поучительно разделять трапезы с собратом-писателем. — Над чем работаете? — Пишем с коллегой книгу "Нестандартный ребенок". — Вот как?.. Интересно. Я тоже кое-что по детской тематике... — Сказки? Стихи? — Сейчас главное — публицистика. — Что именно, не секрет? — Пииту статью против совместного обучения. Да, 219 считаю, что надо срочно восстановить раздельное. Вы шокированы. Вы будете спорить. — Могу только поспорить, что у вас не сын. У вас дочка. — Да, в первом классе. А как вы догадались?.. На следующий день он пришел расстроенный. — Что-нибудь случилось? — Так и знал... Позвонил домой, и вот такое... — Да что? — Влюбилась, влюбилась, дрянь эдакая. Представляете?! Влюбилась в четвероклассника. Придется ехать в Москву... — Взаимно? — Что вы, он ее и в глаза не видел. Да и она его всего раз, в коридоре... Извините, спешу... Слегка успокоился после того, как узнал, что дочка поостыла к своей пассии в школьной раздевалке. Два раза толкнул, на ногу наступил. Дерется с девочками, а больших мальчишек боится. — И все-таки я за раздельность. Ну не с первого, а так примерно с пятого класса, чтобы не было этого... Вы понимаете? — Понимаю. Прямо из женского монастыря — замуж, и заодно запретить разводы. — А что ж, я бы и запретил. — А я бы еще ввел брачные экзамены. Аттестат на право. Тридцать три предмета, не меньше. — А что? На право вождения автомобилей экзамены сдаем, видите ли, а на право вождения жизни?! Провалились — ступайте вон, готовьтесь на следующий год. Да, вот так! — Боюсь только, что придется одновременно срочно создавать сеть спецдетсадов для внебрачных детей. — Ах ты черт... Не говорите мне этого! Вы садист! Антимиры. Так было испокон веков и так будет, пока существуют род женский и род мужской. Перед броском друг к другу две половины человечества должны накопить силу взаимного притяжения, а для этого временно размежеваться. Невзирая на совместность обучения, Природа делает свое: приблизительно до восьмого класса девочки дружат преимущественно с девочками, мальчики с маль- 220 чиками. Стихийные стайки и дружащие парочки, как правило, однополы. (Из этого правила есть, однако, серьезные исключения.) Влечение с обратным знаком — так можно, пожалуй, отвлекаясь от исключений, определить основное отношение полов друг к другу до созревания. Хочешь не хочешь, а в каждом классе и в каждом дворе образуется при одном явном еще и по два тайных мирка, отделенных друг от друга незримыми, а часто и вполне видимыми перегородками. Вон к той крепости за пустырем, сделанной из обгорелых ящиков и железяк, ни одна из окрестных красавиц и близко не подойдет, зато вот на эту скамеечку, что поближе к дому, ни один уважающий себя мальчишка не сядет. При всех успехах мирного сосуществования в мирах этих возникают свои устремления, свои жаргоны и микрокультуры. Каждый ребенок неосознанно, но неотступно решает одну из важнейших стратегических задач целой жизни — отождествление со своим полом. От этого будет зависеть и отношение к противоположному. И отношение к родителям, и к будущим собственным детям... И выбор профессии, и многое другое. Ядерное испытание. Вот и препубертат — предподрост-ковый возраст. Вот-вот начнется... У каждого по своему графику. У некоторых девочек — уже в 11. Одни мальчики в 13—14 уже с усиками, другие еще цыплятами идут в армию. Если спросить себя, если вспомнить, чего мы сами ждали, чего желали бы от родителей, от старших касательно этих дел, если попытаться снова погрузиться туда, в наши глупые трудные времена... Вдруг оказываешься, как во сне, в какой-то темной пещере, несущей тебя то ли вверх, то ли вниз... Не понимаешь, что с тобой делается,— то натянут как струна, то как мешок с кирпичами... Мы не сознавали, что это времена трудные и глупые — все времена такие. Мы не знали, чего хотим от старших, кроме безнадежного: чтобы не мешали... Вот сейчас ясно — хорошо было бы, если б вовремя предупредили, спокойно объяснили... Поведали бы не 221 только об этом, но и вообще... О любви, о себе, о жизни... Только без навязываний, без поучений! Только не считая за маленьких!.. Элементарная наблюдательность плюс воспоминание о себе многое подскажут. Конечно, желательно знать. Но еще желательней — осознать, чего не знаешь и по сей день, а теперь наблюдаешь, как очередное ядерное испытание. Только взрыв этот уже не в тебе, а з том, кто получился из твоего... Приходят месячные, должны приходить — что это такое? Почему и зачем? И из врачей мало кто знает, что это наследие дальних времен, когда мы были океанскими жителями, существами, чье тело строилось и жило по приливно-отливным ритмам. Заметна и сейчас связь с лунными фазами... Ничего не знаем о смысле оволосения, кроме того, что это вторичный половой признак. Не знаем, почему и у мальчиков на некоторое время твердеют и болят грудные железки, а иногда и вспухают. Действует какой-то гормон, но зачем?.. А откуда вдруг эротические сновидения? Как случается во сне то, чего в жизни не было, быть не может, чего и вообразить невозможно?.. Поллюция — буквально значит "загрязнение", "осквернение", а ведь это лишь выход семени, чистой природы, подобной цветочной пыльце. Да, начинается цветение — природное существо имеет все основания радоваться, ликовать, а у нас муки стыда, смятение, ужас... Почему в самый неподходящий момент эрекция?.. Пол родителя, пол ребенка. Естественно, когда мать посвящает дочь, отец — сына. Но дело не в том, кто, а в том, как. Если нет уверенности, лучше попросить кого-то, кому доверяем. Маловероятно, чтобы даже знающий и тактичный отец, будь он и врачом, смог преподать дочери некоторые гигиенические навыки. Но мать — здесь сама природа дает больше свободы — вполне может, в меру своей осведомленности, рассказать сыну и о мужской физиологии, и о женской. Важно лишь принять это не как тяжкую обязанность, а как святое право. И не ограничиваться только физиологией. 222 Если удастся хоть раз спокойный разговор — это вход в дружбу на новых основах. Не задаваться целью научить, повлиять, направить — это происходит тем верней, чем меньше намеренности. "Как подойти, с чего начинать?.. Жутко трудно! Какой-то барьер... Как же я могу все рассказывать, я, именно я?.. Почти как рассказывать о неизбежности смерти". Да, барьер, притом двусторонний. Даже великовозрастный ребенок более всего стесняется таких разговоров именно с собственными родителями. Боится вопросов, боится нравоучений, боится и неуклюжих, убийственных откровений. Есть у каждого, повторим, глубочайший инстинкт нравственного самосохранения. Это именно он делает невозможным и для взрослого представить тайну собственного рождения как простой плотский акт, хотя все вроде бы ясно. Не "ясности" ищет душа в этом знании, а посвященности. Лучше ничего не сказать, чем сказать ничего. Десятилетний может оказаться более образованным в вопросах пола, чем мы с вами. При вопросах, ставящих в тупик, лучший ответ: "Мне об этом нужно узнать точнее, подумать. Потом поговорим". Авторитет и доверие ущерба не потерпят, напротив, и драгоценные вопросы не пропадут. Придется только выполнить обещание. И не откладывая надолго. Кое-что о зрелищах. Разговор шел об обычных трудностях учебы, о вполне ординарной лени, о стандартном непослушании, когда вдруг мать как о само собой разумеющемся сообщила: — Мы с Андреем уже полтора года не разговариваем. — Почему? — Он оказался таким... Ужасно. Не знаю, как рассказать. — Как было. — Не могла себе представить, что мой сын окажется таким... ненормальным... Таким подлецом... Вы не можете себе вообразить. Кошмар, стыд. Ну, короче говоря... Он подсматривал. — Что подсматривал? 223 — Как я мылась в ванной. — Да. Через застекленное окошко из туалета. Теперь его замазали. — Погодите, не понимаю. Сколько ему лет, вы сказали? — Скоро четырнадцать. — И уже полтора года не разговариваете? — Как можно после такого о чем-нибудь говорить? — И это единственное его прегрешение? — По-вашему, этого недостаточно? — Я хотел спросить, провинился ли он перед вами еще в чем-нибудь, из-за чего стоило бы полтора года не разговаривать? И как вам это удается? — Да нам, в общем, и не о чем. Кроме еды, уроков... — А раньше было о чем? — Раньше я думала, что у меня растет друг. Она считала сына не менее чем извращенцем. Вопрос, иногда задаваемый: нужно ли оберегать ребенка от невольных зрелищ взрослой наготы, в том числе и родительской? Ответ: не в большей мере, чем от зрелища вашего плохого настроения. Двойной счет. Незабываемо это событие, когда наше невинное чадо в первый раз приносит домой со двора или из садика нечто благоуханное. Реакции взрослых — от смеха до ремня. Но так или иначе в бытность детьми мы узнаем, что бывают слова обыкновенные, хорошие, и бывают плохие, и что говорить эти плохие слова — значит быть плохим и делать плохо другим. А значит — НЕЛЬЗЯ. ^ Почему нельзя произносить и писать слова, обозначающие всем известные части тела и действия, с ними связанные? Интересны не сами эти части и действия — ерунда, а вот интересно, почему же НЕЛЬЗЯ?! Почему, как так выходит, что слова эти — ужасные, оскорбительные, непристойные?.. Кто придумал эти негодные слова и зачем? А на заборах, на стенах зачем пишут?.. Не-цен-зур-ные. А что это значит?.. 224 Почему другие слова, обозначающие то же самое, писать и говорить можно? Слово "спаривание", например, считается приличным, употребляется в учебниках. А ведь?.. Почему, почему?.. Не всякий взрослый ответит на эти вопросы. Далеко не всякому они и приходят в голову. Взрослые просто хорошо запомнили, выучили, -какие из придуманных ими слов говорить можно, какие нельзя. Но иногда забывают... Среди дошколят в дворовых компаниях и в детсадовских группах вспыхивают время от времени эпидемии примитивного сквернословия, быстро гаснущие, родители иногда не успевают даже заметить... Из рассказа одного повзрослевшего. — Воспитали меня прекрасно: на классической музыке, на литературнеишей речи, на математической строгости в моральных вопросах. Никогда ни одного недостаточно интеллигентного словца в семействе не проскользнуло. А вот теперь небольшим начальником на участке работаю, и такая кругом математика, что хоть с заткнутыми ушами ходи. Самое интересное: люди в большинстве неплохие, отчасти даже культурные. Что делать прикажете? Протестовать? Изобличать, жаловаться? Перевоспитывать? Были попытки. С единственным результатом: утратой доверия, от чего страдают и производственные показатели. В радиусе двух метров от моих ушей воздерживаются, но не далее. И волей-неволей задумался: может, воспитали меня чересчур стерильно? Может, я чего-то в этих людях не постигаю, им это зачем-то нужно? А что, если попробовать, так сказать, овладеть предметом?.. Раз попробовал: муть, дрожь под ложечкой. Попробовал еще раз: стошнило... Матерщина — изнанка общественного лицемерия. В пятом классе на одной парте могут оказаться от-меннейший специалист по непечатному лексикону и строжайший пурист, краснеющий при одной мысли о слове, совпадающем по звучанию с уменьшительным обозначением попугая. К седьмому или десятому может произойти внезапный обмен ролями. Я знал одного десятиклассника, физически развитого, энергичного парня, не дававшего спуску никому, кто позволял себе грязно выражаться в присутствии 8 В. Леви, кн. 2 225 особ женского пола. Вступал в рукопашные с целыми компаниями. И он же, этот рыцарь, в обществе однокашников, если только поблизости не было женских ушей, матерился без удержу, не стесняясь и взрослых. Спросил как-то, почему такое рассогласование. — Мы мужики. Между нами можно. — А почему между ними, я имею в виду женщин, нельзя? — Ну... Так принято. — Почему? — Им не нравится. Оскорбляет. — А нас почему не оскорбляет? — Да вообще-то... И женщины тоже, некоторые... Знаете, какие есть?.. Я знал, что он был слабенький, пока не занялся спортом, его дразнили, обижали; что у него запойный отец; что дома часто бывают неэстетичные сцены; что он с горькой нежностью любит свою неразумную мать; что к натурам аналитическим не относится... — Не думал, зачем это тебе? — Да как-то... Без мысли. — Чему-нибудь помогает? — Да вроде бы... Ну, свободней... Ничего такого, без мысли. А еще когда злишься, как выхлопной газ выходит. Разрядка, ну. — А фальши не чувствуешь? — Как?.. — Двойной счет. При дамах чистенькие, между собой грязненькие. — Не думал об этом... "Без мысли" — вот, наверное, основное. Сквернословящих можно приблизительно разделить на две массовые категории. Одна — те, для которых мат служит по преимуществу выхлопной трубой разного рода чувств. Злоба, досада, смятение, растерянность... Есть и те, которые таким способом, за неимением иных, выражают одобрение, восторг, изумление, даже нежность. Как бы искренность, как бы свобода... Другая категория — матерящиеся всего лишь по той причине, что такой стиль принят в среде их общения. Без мысли и даже без чувства. Всего лишь сигналы связи, знаки отождествления: "Мы свои". Визитные карточки. Интересно, что действительно аморальные люди, 226 развратники даже в матерящейся среде не сквернословят почти никогда. Для большинства сквернословящих мат внутренне не связан с тем, к чему буквально относится и что задевает в тех, кто ощущает его как нечто отвратительное. Всего лишь способ общения и самовыражения, подобно "оздоровительному мероприятию" свиней — грязевым ваннам. Даже когда очевидно намерение оскорбить, нецензурные слова используются не в их исконном значении (слово "сука" с этой точки зрения очень показательно), а в символическом. Одна из загадок человеческой психологии. Ключ к ней таится в древних табу — в "общественном подсознании", наследуемом нами от тех времен, когда речь была средством магии. Потребность в таких табу, как и в словесных визитных карточках, кочует из рода в род и связана со всегдашней нашей потребностью отличать своих от чужих. Кстати сказать, далеко не во всех языках "неприличие" связано с полом и телесными отправлениями; что "грязно", а что "чисто" зависит от сложившейся системы условностей. История языка открывает нам, что слова и целые обороты попадают под табу не сразу, а результате долгого и сложного дрейфа значений, смещений смысла. (Как, например, ругательство на букву "б", ранее бывшее совершенно рядовым словом.) Происходит и обратное: запрещенные слова таинственным образом реабилитируются, получают прописку в словаре... Далеко не все ясно здесь; но, думается, уже любопытно — для тех, кто, желая противостоять речевой грязи, хочет иметь опору в понимании, а не только в своих оскорбленных чувствах. Нравоучение — жанр, в котором еще никто не преуспел. ^ Сказка о красивых словах в трех частях с многоточиями О там, как слова поссорились Давным-давно, когда нас и в помине не было, когда прадедушки наши только еще размышляли, родиться 8* 227 или подождать, была страна в краю дальнем: Единоре-чие. Страна речи общей, для всех понятной. Все слова были там равными, все в чести. И все были живыми, как мы с тобой, и дружили. Люди пользовались словами, какими хотели, называли все своими именами. И новые слова имели право изобретать, по надобности — лишь бы живые. Так было, покуда не явился, откуда ни возьмись, некий Любитель Красивых Слов. Сокращенно ЛЮКС себя он именовал. Был неприметен, невзрачен. Голос кисло-сладкий, улыбка официальная. Больше всего на свете его интересовали звания и знаки отличия, хотел, чтобы его замечали. И начал к словам цепляться. Отмечал красивые, по его мнению, некрасивые, высокие, низкие, приличные, не весьма приличные, весьма неприличные и так далее. Старался употреблять только самые-самые и наисамейшие. Даже изобрел одно потрясающее: КАТАКЛИЗМ. И началось. Взбесились слова: пошли ссориться, драться за чины, должности, степени, перестали друг друга узнавать, на нервной почве деградировали. Симпатичное Лицо, например, потомок прекрасного Лика, произвело вдруг на свет Морду, та, не приведи господи, Рожу, потом, стыдно сказать, Харю, а та и вовсе Мурло. И косились все друг на дружку уныло и угрожающе. Люксу того и надо было. Распалось Единоречие. А вскоре объявлено было о возникновении Красноречия — королевства с королем Люксом Единственным во главе. Первый королевский указ гласил: "Поскольку следует отметить, что следует выражаться не как-нибудь, принимая во внимание, что данное словоупотребление недопустимо и несоответственно, постольку следует неуклонно и неустанно выражаться красиво, а некрасиво ни в коем разе. За нарушение штраф вплоть до высшей меры через подвергание катаклизму включительно. Во имя и в назидание. Блюсти и не рыпаться. Король Люкс Единственный и Неповторимый". Указ был одобрен с оперативным единодушием. Вер- 228 ноподданными короля объявили себя все осознавшие необходимость. Щедрой бдительной рукой раздавал Люкс титулы и чины. Первый этаж его канцелярии занимали Блюститель Приставок и Блюститель Падежей и Склонений. Второй — Блюститель Знаков Препинания и Блюститель Нравственности. На третьем — контора чревовещания со множеством мегафонов. Далее Блюститель Намеков — пропускаю множество этажей — и Блюститель Блюстителей (это уже очень высоко). В недоступной никому башне торжественно скрывался Блюстиссимус — сам король. Титулы его день ото дня множились, как поросята. Множество строгих правил словоупотребления, со строжайшими исключениями, наистрожайшими примечаниями, секретными примечаниями к примечаниям установил на веки веков лично Люкс. Знать все это, конечно, не имел права никто, кроме него самого, но блюсти был обязан. Блюстителем Чего-Нибудь обязан был состоять в королевстве каждый. Непросто стало говорить в том краю. "В связи с тем, что у каждого гражданина в соответствии с известными научными данными имеется необходимость в регулярном употреблении определенных продуктов питания, а также учитывая, что я являюсь вышеуказанным гражданином, документальное свидетельство чему прилагаю, прошу обратить внимание на выражаемую мной просьбу выделить мне, согласно вышеозначенным основаниям, тарелку борща и котлету за наличный расчет".— Вот так примерно начали выражаться. Есть правила — будут и нарушения; это уж непременно. Указ номер такой-то, под грифом "в высшей степени между нами" гласил: "Настоящим подтверждаю и предписываю всебди-тельнейше принять во внимание полное, окончательное и безусловное запрещение всех видов употребления и упоминания глубоко чуждого нашему образу речи, в связи с его неприличием, слова нос. Сегодня, извините за выражение, нос назовем своим именем, завтра, если позволено выразиться, чихать разрешим, или, между нами, сморкаться, а послезавтра, образно говоря, до чего докатимся? Всякие клеветнические намеки на эту провокационную выдумку врагов королевства прирав- 229 нивать к' злостным выпадам с принятием соответствующих и прочая. Да здравствует катаклизм! Король Люкс Трижды Единственнейший Оригинальнейший и все более прочая". Вся речь за пределами Красноречия объявлена была Просторечием — чуждой державой, где подданным короля появляться было катастрофически неприлично. Мелкие послабления, оговариваемые примечаниями "так сказать", "грубо говоря", "если позволено так выразиться", "между нами, девочками", "извините за выражение" и т. п.— с неуклонностью отменялись, ибо каждое, как докладывали королю Блюстители Кое-Чего, могло превратиться в лазейку Куда-Нибудь, а потом подальше. Тайком, однако, посещали Просторечие многие. Ибо, хотя и сильно пострадало оно после распада Единоре-чия — засорилось красивыми словами, а простые стали с тоски солиться, перчиться, жариться до черноты, выворачиваться иной раз так, что потроха вываливались, все же продолжали в укромных местах рождаться слова живые, без которых жить невозможно. Поговаривали, будто и сам Люкс, снявши королевское облачение, прокрадывался туда за анекдотами для личного употребления. В Красноречии, меж тем, дела шли из рук вон великолепно. Понабрались, развелись Болтуны, Краснобаи, Трепачи, Пустозвоны, Фразеры — профессионалы и любители умерщвления слов. Делалось это просто: выскочило неосторожно словцо свежее — хвать его. Необъезженное, брыкается? Ничего, обкатаем. Изобьем, заштампуем, в ширпотреб пустим, замусолим, как денежку, изотрем, — глядишь, порошок. Водой разводить можно. Еще способ: поймать два-три слова приладистых, дружных,— и друг к дружке приколотить намертво или припаять, чтобы не расторглись нерушимые узы. (Вот, кстати, и пример: "нерушимые узы".). Потом в ширпотреб опять же. Люди, ежели их так вот друг к дружке присобачить, беситься начинают, грубить. А слова не бесятся, нет, они испускают дух. "Горячая любовь", "высокие идеалы" — чувствуешь, сколько холода в этих вареных мумиях, выражавших когда-то правду?.. Когда 230 слова умирают, правда ищет другие слова, живые. Но не скоро это выходит. И вот, долго ли, коротко ли — образовался в столице Красноречия, вокруг дворца Люкса пустырь. Свалка погибших слов. Мертвословие. Бездыханные существительные; глаголы с переломанными позвоночниками; обесцвеченные наречия, истоптанные местоимения, изжеванные междометия, какие-то еще речевые запчасти. Окаменелые фразы, окоченелые обороты, заплесневелые заголовки, кучи избитых рифм. Произведения разных жанров — от передовиц, учебников и инструкций к детским игрушкам, таких заскорузлых, что об них можно сломать мозги, до предпоследних постановлений... Ладно, это не интересно. Случилось ненароком побывать на том пустыре одному доброму человеку. (Как звали, пока молчок.) Глядит: свалка-то обитаемая. Там и сям шныряют какие-то, копошатся. Один гордо и победительно целую телегу искромсанных цитат толкает перед собой, теряя на ходу придаточные предложения. Другой опасливо озирается, а из-за пазухи: "...шагая в ногу со временем и в то же время повинуясь чувству..." "Ага,— смекнул человек,— литературный критик. Деепричастия, это они ценят". В сторонке — пижоны, прилагательные примеривают: "Потрясающий? Изумительный!? Шедевральный?! Клёвый!.. Нет, сного-сшибательный!! Катаклиз-менный!!!" Подходит личность, оклеенная газетами. Смотрит обалдело, бормочет: — Гипролесбум... Укрмакаронпром... Облрыбтранс-потребмонтажупрсыр... Иностранец? Спросить что-то хочет? — Ду ю спик инглиш? — Ниигого. Главгавгав. — Пардон? Парле ву... Ду ю... — Никуда, говорю, не дую, дуй сам. Вывески читать надо. — Что вы хотите этим сказать? — Понятия не имею. Гляди, во: ВНИИСКОЗДР! Звучит, а? Это тебе не какой-нибудь вниипуп. А МОСОТЭЛЛО — слыхал такое?.. Тут у человека нашего зародилось нехорошее подозрение. — Скажите, пожалуйста, где мы находимся? 231 — Где ближайшее кладбище, уяснить желаешь? В Скукоречии, вот мы где. А ты откуда вывалился? — Из себя. — А, ну ясно. Из себя что ж возьмешь. А у нас — чево хошь. Бери, тащи, на всех хватит. Заселяем, осваиваем... Тебе чё, небось, диссертацию? Вон в той куче любая рецензия... Эй, ты куда?.. О том, как в одном добропорядочном семействе вундеркинд появился Долго ли, коротко ли, жили-были в Скукоречии дядюшка Демагог и тетушка Ханжа, супруга его. Внесли большой вклад. Обитали заслуженно в крупноблочной избушке без курьих ножек, зато с лифтом, в благоустроенной квартире, которой были, однако же, недовольны, потому как считали, что заслуживают еще более благоустроенной, о чем и писали соответствующие заявления, не забывая упомянуть, обратить должное внимание и сослаться. Когда недовольны были, а недовольно были 365 дней в году, то с убежденностью утверждали, что жизнь прекрасна, отдельные недостатки с неизбежностью искоренятся, а происки, разумеется, будут всегда, со стороны соседей особенно. С неукоснительной регулярностью, каждое утро и перед сном, предварительно проверив часы, дядюшка Д. объяснялся тетушке X. в уважении. Тетушка X., в свою очередь, планомерно признавалась дядюшке Д. в неуклонной верности и беззаветной преданности. Все это, вместе взятое, было необходимо для соблюдения супружеской совместимости. Детей у них не было. И вот, в один прекрасный вечер, накануне особо ответственного семейного мероприятия — позолоченной свадьбы — подбросила им судьба подарок. Прямо, можно сказать, сюрприз. Дядюшка Д. еще загодя имел такую задумку: отметить знаменательную дату чем-либо оригинальным. Например, песней. Вынес предложение на семейный совет. Тетушка - X. предложение одобрила и внесла дополнение, чтобы песня была о любви. Дядюшка Д. дополнение принял. Песню сложил на проверенный, 232 хорошо себя зарекомендовавший мотив. Представил к предварительному прослушиванию. Я глубоко вас уважаю, всемерно обнимаю вас, свою любовь вам выражаю с глубоким чувством каждый раз. Тетушкой X. песня в целом была одобрена, но в то же время вызвала справедливые критические замечания недостаточной широтой обобщения, а также и некоторой фривольностью: "всемерно обнимаю"?.. Пришлось дядушке Д. попотеть. Я широко вас уважаю, все выше обнимаю вас, свою любовь вам выражаю с глубоким выраженьем глаз — но это получилось не совсем выразительно. Пришлось еще попотеть. И вот, когда на генеральной репетиции в торжественной тишине зазвучал, наконец, в авторском исполнении вариант последний, подписанный: Вела нас молодость к успехам и приказала долго жить. Я вас люблю, чего же боле еще могу вам предложить. Я помню чудное мгновенье, его забыть мне не пришлось, я встретил вас, и все такое в душе моей... На самом последнем слове из-за двери раздалось... Ни в сказке сказать, ни пером описать впечатление, произведенное на дядюшку Д. и тетушку X. этим звуком. Потеряли дар речи. Приняли решение совместно выяснить обстановку. В дверной глазок не видать ничего. Осторожненько выглянули. — Тьфу ты черт! — Ах, боже мой! Младенчик, голенький, сморщенный, розовый от натуги — лежит у порога и надрывается, орет благим (пока еще) матом. — Подкидыш,— определил дядюшка.— Еще не до конца изжитое явление. Я лично предлагаю доставить в милицию. С соответствующим заявлением. — Нет,— воспротивилась тетушка с громким всхли- 233 пом,— он же с неустановленным составом преступления. (Шепотом.) Чем докажешь, что не твой? А?! Где справка?.. Гляди, изо всех дверей повылазили!.. Соседи, как по команде: — Как не стыдно, что же вы ребенка-то у дверей кидаете? — С прибавлением! — Телевизор смотреть мешает! — Утю-тю-у, золотой мой,— пропела тетушка.— Утю-тю-у-у! Нельзя дяденькам и тетенькам телевизор смотреть мешать. — Я лично всегда считал,— заявил дядюшка с энтузиазмом,— что наш долг воспитывать подрастающее поколение в духе... И еще хотел сказать что-то, но заглушил младенчик. Пришлось, короче говоря, взять им подкидыша на искусственное питание и прописку. По предложению тетушки, одобренному дядюшкой, имя дали ребенку Ближе, что означало "Блюститель Красивых Слов" и напоминало имя любимого короля. Рос Блюкс не по дням, а по расписанию. Вовремя укладывался спать, своевременно получал необходимые порции пищевых продуктов. Согласно общепринятым нормам начал сидеть, ползать, ходить куда надо, хватать что не надо. Что же касается речевого развития, то куда там пером описать или в сказке сказать,— даже и на ушко шепнуть невозможно. Вместо первого слова из Блюкса выскочило многоточие. А потом еще и еще. А потом все более многоэтажные, в таких децибелах, что дядюшке Д. пришлось срочно заклеить уши эпоксидом. Произносить воспитательные монологи с заклееными ушами очень удобно. Тетушка X. проявила себя более децибелоустойчивой: стонала, визжала, падала в обмороки, но поднималась и в бодром темпе бежала к дверному глазку — не подслушал ли кто. Как было не подслушать такое! Один за другим начали соседи друг другу на ушко кое-что цитировать — всего не могли, конечно, но и этого достаточно было, чтобы многоточия заполнили все Скукоречие, вширь и вглубь, снизу доверху и обратно. И дошли с неизбежностью сведения до короля. 234 По велению Люкса доставили Блюкса на Комиссию Компетентных Блюстителей. Председателем назначил король себя. Сущим херувимчиком выглядел Блюкс: кудряшки золотистые, глазки голубые, щечки пунцовые. Дядюшка Д. и тетушка X. держали его за ручки. — Сие ли, образно говоря, невинное чадо — виновник нашего симпозиума?— спросил король, демонстрируя благожелательность. — Так точно, Ваше Количество! — хором ответили дядюшка с тетушкой. — Ну что ж, пожалуй, между нами, девочками, начнем. Подтащите его, так сказать, поближе. Пройдемте деточка. Какого ты, откровенно говоря, полу? — Мальчик он, Ваше Качество,— сказала поспешно тетушка. — Упомянутые данные комиссии широко известны,— строго сказал король.— Поскольку вас не спрашивают, есть предложение вам заткнуться. Мы с дитем устраиваем экспертизную коммуникацию. Гражданин, к вам обращаются. Молчит Блюкс, только глазки таращит. И надувает зачем-то щечки. — Ваше Качеколичество, позволите ли,— начал дядюшка. — Есть предложение не позволить!— тявкнул король, и дядюшку Д. вогнало в пол на пятьдесят три сантиметра.— Это что же, образно говоря, получается, он у вас вербально контактировать не могёт? Эй, слышь, сильвупле, как тебя, фигурально выражаясь, зовут? Фамилия, имя, отчество полностью.
|
Ваша оценка этого документа будет первой.
Ваша оценка: 