Философские основания теории и методологии творчества
вернуться в начало
| скачать С.В. Светлов (Москва). ^ Теория и методология творчества привлекает к себе внимание специалистов из самых различных сфер. Однако до сих пор творчество остается одной из самых таинственных способностей человека. Не случайно, что существующая система образования, наряду с огромным количеством учебных предметов, не предоставляет учащимся курса “Творчество”. Априори предполагается, что учащиеся способны воспринять лишь существующие знания в конкретных сферах (“Физика”, “Химия”, “Биология” и т.д.), но не способны научиться творить новое (это качество относят целиком к “природным особенностям ученика”). Но действительно ли “творчество” - это исключительно природное проявление, или возможно “научить творчеству”? Если перевести данную проблему на строгий язык биологии, то её можно сформулировать следующим образом - являются ли творческие способности человека врожденными (генетически обусловленными) или творчеству возможно обучать? От решения этой проблемы во многом зависит и более полное понимание сущности человека, и более рациональное построение учебных программ, и многое другое. Действительно, стремление максимально “наполнить” учащихся разнообразными знаниями, без малейших попыток научить их творить, приводят к заметному обеднению учеников в смысле полноценности их личности и способности их активно участвовать в жизни общества. Ученики с большим багажом знаний, но без творческого потенциала, способны быть простыми исполнителями, участвовать в простых производственных процессах, но они не смогут быть хорошими организаторами и новаторами производства, поскольку для этого обязательно требуются творческие способности... Творческие способности, по крайней мере, отчасти, являются генетически обусловленными свойствами человека. Но это вовсе не означает, что их невозможно развивать, как это, например, происходит с физическими способностями человека. Путем применения системы физических упражнений каждого (даже изначально физически слабого) можно “поднять” до весьма высокого уровня, такие системы уже разработаны и продолжают разрабатываться, частично благодаря требованиям “большого спорта”. Но аналогичные системы могут и должны разрабатываться в отношении творческих способностей человека, которые в значительной мере более важны в современной жизни, чем физические способности. Однако “социальный заказ” на развитие творческих способностей, к сожалению, в некотором смысле отсутствует. Творческие олимпиады в настоящее время имеют гораздо меньший социальный резонанс, привлекают гораздо меньшее внимание широкой общественности и коммерческих структур, чем спортивные олимпиады. Такая ситуация обусловлена целым рядом причин. Среди них - меньшая зрелищность творческого процесса (движение ума, в отличие от физического движения, невидимо), инертность системы образования (ориентация на “наполнение” учащихся знаниями, а не на развитие их творческих способностей), пока ещё недостаточная разработанность теории творческого процесса и методологии творчества... Современная жизнь, важность развития науки и создания на основе её достижений новых высоких технологий ставит творчество на первое место по сравнению с другими качествами учащихся. Инновационный процесс невозможен без творческих людей, а от успеха в инновациях и высоких технологиях зависит и успех развития страны в целом, и её положение на международной арене и в мировой системе разделения труда. Поэтому создание систем развития творческих способностей, приоритетное развитие теории и методологии творчества - важнейшая государственная задача... Биотехнология открывает новые перспективы в развитии теории и методологии творчества. Главная из этих перспектив состоит в принципиальной возможности воздействовать на генетический аппарат человека так, чтобы изменить функциональные особенности мозга для усиления его творческих способностей. В настоящее время наука и технология находится только в самом начале пути, ведущим к реализации этой возможности. На этом пути существует масса различных препятствий научного, технологического, юридического и этического характера. Более того, сама эта возможность ещё слишком мало осознана, отчасти из-за сравнительной новизны методов биотехнологии, отчасти из-за малой изученности творческих способностей человека вообще. Творческие способности до сих пор остаются во многом “терра инкогнита”, а сама мысль о вмешательстве в геном человека с целью повышения его творческого потенциала зачастую воспринимается как кощунственная. Не случайно, что многие страны наложили категорический запрет на эксперименты с генетическим аппаратом человека... Между тем, восприятие человека как “вершины эволюции”, “верха совершенства” и т.п. является тупиковым. Продукт биологической эволюции - Homo sapiens - не вершина эволюции, а один из многих миллионов видов, получивший преимущество над остальными благодаря своим интеллектуальным и творческим способностям. Но существование человека на Земле - это слишком краткий миг (по сравнению с миллиардами лет эволюции Жизни) и нет никаких оснований утверждать, что существование человека продлится достаточно долго (по геологическим масштабам времени), что имеющихся интеллектуальных и творческих способностей Homo sapiens окажется для этого достаточно. Постепенно должно прийти осознание того факта, что для дальнейшего развития человечества необходимо значительно повышать творческий потенциал человека, а делать это возможно как традиционным путем (обучением), так и принципиально новым путем - биотехнологическим. С.Н. Корсаков (Москва). ^ ЛИЧНОСТИ УЧЁНОГО В РАБОТАХ И.Т. ФРОЛОВА Академик И.Т. Фролов широко известен работами в области философии биологии, глобальных проблем, комплексного изучения человека. В основе этих его исследований лежала фундаментальная разработка проблем методологии научного познания и социокультурных условий научного творчества. Благодаря этому, в работах Фролова, посвящённых вопросам, которые не составляли для него первоочередного научного интереса, содержатся методологические идеи, которые приобретают сегодня и будут приобретать в дальнейшем особую актуальность. Это касается и вопросов биографической реконструкции творческой личности учёного. К этим вопросам, как известно, Фролов обращался в написанной совместно со С.А. Пастушным биографической книге о Г. Менделе (Мендель, менделизм и диалектика. М.: Мысль, 1972). С наибольшей выпуклостью же, методологические принципы биографической реконструкции личности учёного сформулированы им в следующих статьях, сегодня остающихся невостребованными: "Против субъективизма и модернизации" // Вопросы философии, 1956, № 3, С. 202-207, "Диалектика исторической формы и содержания открытия Г. Менделя" // Вопросы истории естествознания и техники, 1981, № 4, С. 20-28 (Совместно со С.А. Пастушным). Первая из этих статей представляет собой анализ биографии русского математика и астронома Т.Ф. Осиповского, написанной И.Н. Кравецом. Статья же оказалась значительно масштабнее столь узкой задачи и фактически содержит указания относительно того, какими принципами следует руководствоваться при написании биографии, в частности, биографии учёного. Выделим основные из этих ориентирующих биографа принципов. Прежде всего, исследователь не должен полагаться на тот отбор значимых личностей, который произведён как самой историей, так и конъюнктурными соображениями, а искать, отвоёвывать у Леты имена тех людей, кто не должен быть забыт. Далее, анализ творчества биографируемого учёного должен быть именно анализом, а не подбором цитат, чтобы получилось именно биографическое исследование, постижение личности, а не использование её в качестве иллюстрации к априорной схеме, продиктованной наличными в данный момент стереотипами и идеологемами. В последнем случае биограф вовсе и не проникает в предмет своего исследования, а остаётся в рамках современной ему ментальности, сравнивает героя биографии с требованиями своей собственной эпохи и выставляет на этой основе ему оценки, искажающие факты, занимается тем, что Гегель называл рефлективной историографией. Так, согласно Фролову, модернизация приводит к субъективизму. Современность же должна давать методологический ключ к постижению личности прошлой эпохи, но именно по модели "анатомия человека - ключ к анатомии обезьяны", и никак иначе. Рассмотрение социальных процессов эпохи, в которую жил биографируемый, должно раскрывать особенности его мотиваций, и не быть лишь формальным довеском к изложению фактов биографии, и особенно - идей учёного или философа, биография которого реконструируется. Необходим кропотливый анализ текстов биографируемого, который выводил бы далее на основные проблемы духовной ситуации его эпохи и содержательно и обоснованно очерчивал его место в истории культуры, то новое, что внесено этим человеком, не упуская из виду одновременно и историческую ограниченность этого нового. В биографической книге о Г. Менделе И.Т. Фролов и С.А. Пастушный указывают на проблему определения существа научного открытия. При сравнении результатов, полученных первооткрывателем, с тем, что достигнуто его предшественниками, нередко оказывается, что все основные положения совершённого открытия бывают, предвосхищены другими учёными (примером могут служить открытия Г. Менделя, З. Фрейда и др.). А проблема идентификации открытия с необходимостью оборачивается практической проблемой приоритета. Так, идеи всех сформулированных Г. Менделем законов наследования в нестрогой форме были известны до него: и единообразие гибридов первого поколения, и возвращение в части потомства последующих поколений рецессивного признака, и независимость наследования признаков. Вместе с тем, данные положения до Менделя выдвигались приблизительно, с недостаточной точностью, не были связаны в единую теоретическую схему, не были осознанны именно в качестве теории. Построение верифицируемой теории, полностью описывающий изучаемый объект видимо следует считать критерием совершения научного открытия. И.Т. Фролов и С.А. Пастушный предлагают и своё объяснение того, почему именно Менделю удалось осуществить прорыв в познании законов наследственности. Катализирующим фактором здесь оказалось применение Менделем впервые в биологии методов математического анализа. Мендель, изначально увлекавшийся математикой, применил её количественные, вариационно-статистические методы к новой для него сфере научной деятельности, что дало стыковый комплексный эффект и совершенно по-новому высветило существо изучавшейся проблемы. Авторы книги рассматривают и причины невнимания научного сообщества к открытию Менделя, ставя в общей форме проблему восприятия нового знания научным сообществом. К причинам этим относится: во-первых, новая непривычная форма изложения материала, вызванная применением нетрадиционных методов исследования; во-вторых, слабые стартовые позиции, обусловленные низким статусом первооткрывателя в рамках научного сообщества и провинциальным характером тех изданий, в которых была опубликована информация об открытии; в третьих, неготовностью науки того времени к восприятию полученного нового знания. И.Т. Фролов и С.А. Пастушный связывают такую неготовность с сосредоточенностью биологов в тот период на проблематике недавно сформулированного эволюционного учения, и вызванной этим неспособностью увидеть возможности совершенно нового направления развития науки, заключённые в выводах скромного монаха из Брюнна. В статье "Диалектика исторической формы и содержания открытия Г. Менделя" И.Т. Фролов и С.А. Пастушный раскрывают сложную диалектику содержания совершаемого учёным открытия и исторической формы открытия: мотиваций учёного, восприятия открытия им самим и его современниками. Научное открытие рассматривается здесь как момент преемственности в развитии научного знания, вытекающий из предшествующего развития, снимающий предыдущую стадию и разворачивающийся в последующую. Процесс развития науки движим противоречием между "старой" внешней формой открытия и богатством принципиально нового его содержания. Действительно, учёный, совершающий открытие, тем более такое, которое служит началом новой научной дисциплины, заведомо не располагает адекватным языком для выражения нового содержания, но лишь закладывает основы такого языка, которые будут разработаны дальнейшим развитием науки. Поэтому современники не всегда в состоянии вполне оценить значение совершённого открытия, а учёные последующих поколений за этим исторически обусловленным несовершенством формы могут упускать многозначное богатство содержания того нового, что открыто, ведь открытие изначально всегда будет в известном смысле синкретично, и лишь потом инвентаризируется и детализируется. Лишь ретроспективно мы можем увидеть открытия в качестве шагов в развитии внутренней логики познания исследуемого предмета, и отсюда - их историческую обусловленность. Сам же учёный-первооткрыватель, глубоко мотивированный наукой, как правило, рассматривает полученный результат лишь в качестве разрешения тех или иных вопросов, возникших в предыдущем развитии науки, но не как то, что задаёт новое направление развития науки. Данный вывод весьма значим для биографа творческой личности: учёный может видеть задачу своих творческих поисков вовсе не в том, что мы сегодня определяем как его открытие, а само это открытие часто оказывается у серьёзного учёного непредвиденным следствием при решении известной задачи. Да и действительно, может ли личность быть мотивированной тем, чего ещё нет, тем содержанием, которое только ещё появляется в ходе научного открытия? Учёный мотивирован проблемой, а не открытием, и лишь шарлатан от науки чётко знает заранее, что за открытие он совершит. Получаемое в ходе открытия новое содержание в себе заключает объективные возможности дальнейшего развития познания, которые могут выходить за рамки ставившейся проблемы, особенно в случае с открытием, кладущим начало новому научному направлению. Авторы статьи подчёркивают в этой связи роль поризма в объяснении столь частого явления в науке, когда поиск одного приводил к непредвиденному открытию другого. Новое знание в науке возникает как такое обобщение, которое в ясной формулировке схватывает ведущее противоречие в содержании накопленного знания, систему взаимодействий сторон изучаемого объекта, и, тем самым, служит основой дальнейших поисков. Так называемая интуиция, столь часто мистифицируемая в литературе по логике и методологии научного открытия, есть просто целостное усмотрение сущности в форме парадокса, ведущего к истине, которое не может не быть лишь естественным следствием длительного и всестороннего изучения предмета. Последователи первооткрывателя будут, разрабатывая открывшуюся проблематику, формировать адекватный ей язык, могут совершать переоткрытия (как в случае с законами генетики), которые будут более совершенными по форме, но более узкими по содержанию, чем первооткрытие. Разработка же языка, адекватного содержанию нового знания, способствует в свою очередь более успешному усвоению открытия научным сообществом, к чему оно не готово в момент выдвижения новой идеи первооткрывателем, поскольку тот неизбежно пользуется неадекватной открытию терминологией для выражения не укладывающегося в неё и непривычного содержания. В ходе этого процесса новое знание будет трансформироваться из вспомогательного для существующих дисциплин в самостоятельную дисциплину. Для биографа важным в этом вопросе является также и анализ социокультурных условий получения нового знания, востребования его и становления его в качестве нового научного направления. Особенно важно для биографа, поэтому учитывать и основные проблемы, стоявшие на этапе развития науки, предшествовавшем открытию, и те мотивации, которые находятся вовсе даже за пределами науки (религиозные, социальные и пр.), но играют важную роль в выдвижении принципиально новой идеи, обобщающей наличное содержание науки и высвечивающей перспективу её развития. Биограф учёного по мысли И.Т. Фролова должен для адекватности реконструкции появления нового знания сочетать изучение внутренней логики развития науки, эволюции мотиваций биографируемого и социокультурных условий, определяющих общие структуры мировосприятия эпохи. С.В.Алешня, Э.А Недзвецкая ^ КАК СОЦИАЛЬНОЕ ЯВЛЕНИЕ Современное человеческое общество характеризуется государственно-организованной структурой, определяющей государство как основной социальный институт политической системы общественного устройства. Историческая диалектика человеческого общества объективно привела к повсеместному образованию государств как способа воздействия на все стороны общественной жизни в целях поддержания, развития и воссоздания социально-экономических ценностей и формы обеспечения целостности социального организации общества. Сущность государства как способа социальной организации общества проявляется в следующих его признаках: 1) совокупность членов общества составляет население государства (народ); 2) государство является формой управления народом и господствует над ним; 3) пределы действия власти каждого государства определяются границами занимаемой конкретным государством территории; 4) высшей формой выражения воли государства выступает совокупность его законодательных актов; 5) социальное взаимодействие государства и народа основывается на приоритете общественной воли над индивидуальной при стремлении к достижению общественного консенсуса. Фактически, подчиняясь исторической необходимости, люди на протяжении своей истории создали социальный механизм для реализации потребностей индивидуумов через достижение общественных интересов. Особенно ярко роль социального регулятора проявляется в современных государствах. Как определял В.О. Ключевский: «Ныне понимают так, что народное представительство есть выражение воли народа через избираемых им представителей и что народ как политическое целое и есть государство, а правительство – это только организация, связующая народ в такое целое и создаваемая самим же народом»1. Представляется закономерным вывод о том, что государство является высшей формой организации и обладает всеми перечисленными Б.З. Мильнером характеристиками организации как социальной системы, где: «…переплетаются и уживаются интересы личности и групп, стимулы и ограничения, жесткая технология и инновации, безусловная дисциплина и свободное творчество, нормативные требования и неформальные инициативы. У организаций есть свой облик, культура, традиции и репутация. Они уверенно развиваются, когда имеют обоснованную стратегию и эффективно используют ресурсы…. Они погибают, когда оказываются неспособными выполнять свои задачи»2. История человечества наглядно свидетельствует о том, что многие государства пережили указанные Мильнером процессы, познав и расцвет и падение. Одной из основных социальных функций и главным социальным инструментом государства как источником формирования общественного сознания выступает его правотворческая деятельность. Первая социальная функция государства заключается в регулировании внутренних отношений данного общества посредством установления общих правил поведения всех членов общества на основе законов государства, т.е. в его правотворческой деятельности выступающей залогом общественного согласия и компромисса индивидуальных и общественных интересов. Историко-диалектическая взаимосвязь государства и его правотворческой деятельности обусловлена следующими обстоятельствами. 1. Право не может развиваться и функционировать в отрыве от государства, ибо государство – тот политический механизм, который вырабатывает и формирует общеобязательные правила поведения в обществе в виде законодательных актов исходя из материальных условий жизнедеятельности господствующего класса в конкретном государстве. Правотворческая деятельность органов законодательной власти государства и управомоченных ими органов государственной власти как творческий процесс выступает основной формой осуществления государственной власти в области управления обществом. Право как совокупность юридических норм (правил поведения) вырабатывается и юридически закрепляется в форме нормативно-правовых актов различного правового уровня, представляющих национальную систему законодательства для каждого государства и поддерживаемых его силой принуждения. В качестве социального явления право представляет собой форму общественного сознания, в которой проявляются господствующие в данном обществе производственные отношения для распространения соответствующей им идеологии на иные сферы общественных отношений в этом государстве. 2. Государство не может обеспечивать свою власть только силой принуждения без правотворческой деятельности. Признанному государственному деятелю, Н.Макиавелли, принадлежит следующая идея: «Главные основы государства – хорошие законы и хорошие войска; хорошие законы бессильны там, где нет хороших войск, там же, где есть хорошие войска, необходимы хорошие законы»3. Очевидно, что только хороших войск государству для реализации своего социального назначения недостаточно. Правотворческая деятельность государства имеет своей целью юридическое закрепление сложившихся в общественной практике необходимых данному обществу устойчивых положительных типов поведения. Совокупность правовых норм каждого государства ориентирована на стабилизацию и дальнейшее упрочение фактических форм поведения, борьбу с отклонениями от них, предусматривают информирование населения об оптимальных моделях поведения, развитие системы взаимосвязанных норм и институтов общества. С содержанием правовых норм должны соотносить свое поведение, свою деятельность любые социальные субъекты, что достигается формированием определенного общественного правосознания. Роль права для государства отражается в правовой теории государства: «Так как право-существенный элемент государства, - то познание последнего невозможно без изучения его юридической природы. Государство, упорядоченное правом…, должно занимать определенное место в самом праве…»4 3. Государство как совокупность социальных регуляторов, облекаемая в соответствующую законодательную форму и обеспечивающая юридическую регламентацию общественных отношений, создает необходимые предпосылки для эффективного функционирования общества. В то же время не отвечающие общественной совокупности индивидуальных интересов законы влекут отрицательное отношение к государственному правотворчеству и как следствие порождают правовой нигилизм, а следом и антигосударственное правосознание в обществе. Такое положение объясняется тем, что только отвечающие общественным потребностям законы, направленные на обеспечение равноправия индивидуальных и коллективных интересов общества могут претендовать на то, что их будут соблюдать. Как писал М. Фридман: «Когда законы препятствуют людям преследовать свои собственные цели в соответствии с их собственной системой ценностей, люди стараются найти окольные пути. Они начинают обходить законы, нарушать их или же покидают страну… Когда закон вступает в противоречие с тем, что большинство считает нравственным и справедливым, люди начинают нарушать закон – независимо от того, был ли тот установлен во имя некого благородного идеала (как, например, равенство), или же в самом неприкрытом виде служит интересам какой-то группы, позволяя ей извлекать выгоду за счет других… Когда люди начинают нарушать законы, регулирующие только одну сферу их деятельности, отсутствие уважения к закону как таковому неминуемо распространится и на все остальные правовые нормы – даже те, которые все считают моральными и справедливыми…»5. История человечества показывает, что во всяком государстве найдется немало законов, которые не соблюдаются населением. Правотворчество государства как социальное явление является необходимым условием достижения общественного согласия и должно быть направлено, прежде всего, на воспитание членов общества (народа государства) в духе послушания законам. Правовые нормы наряду со сложившимися в обществе правилами поведения предусматривают требования к целям, формам и способам реализации индивидуальных интересов в конкретных ситуациях для обеспечения ориентированного общественного поведения, создания моделей различных связей между членами общества. 4. Главным признаком права как социального инструмента является его общеобязательный характер. Народ, избирая своих правителей, заранее санкционирует издаваемые государством законы и обязуется их исполнять. В свою очередь, государство, принимая законы, первым должно их соблюдать для формирования общественного правосознания. «Только благодаря закону люди пользуются свободой и правосудием; закон – тот специальный орган, который восстанавливает среди людей в правах первоначальное равенство, тот небесный голос, который говорит каждому гражданину от имени общественного разума и учит его поступать согласно с принципами нашего рассудка и никогда не впадать в противоречие с собой. Начальники, отдавая приказание, должны были бы говорить только от имени закона, ибо как только человек, не считаясь с законом, хочет подчинить другого своей личной воле, он выходит из условий гражданского строя и подчиняется условиям естественного состояния, в котором повиновение предписывается только необходимостью»6 (Ж.-Ж. Руссо). Верховенство закона, равенство всех перед законом как признаки господства права в государстве и одновременное признание прав и свобод личности являются обязательными основами правотворчества направленного на достижение юридического равноправия в обществе, где законы действительно служат инструментом социальной регуляции. 5. Исторически правотворческая деятельность каждого государства определяется его общественно-экономической формацией, так как именно необходимость выражения в юридической форме экономических правил породила право и государство, то государство и право неотъемлемы друг от друга. Диалектическая взаимосвязь и взаимообусловленность права и государства как социальных явлений и роль законов в развитии социально-регулятивной культуры общества отмечались К. Марксом: «На известной весьма ранней ступени развития общества возникает потребность охватить общим правилом повторяющиеся изо дня в день акты производства, распределения и обмена продуктов и позаботиться о том, чтобы отдельный человек подчинился общим условиям производства и обмена. Это правило, вначале выражающееся в обычае, становится затем законом. Вместе с законом необходимо возникают и органы, которым поручается его соблюдение – публичная власть, государство»7. Государство как историческое явление находится в постоянном развитие, что предопределено законами диалектики политических форм государственной организации, развитием производственных сил общества и сменой социально-экономических условий, а также множеством других факторов. Вместе с государством происходит и развитие права, поскольку содержание правотворческой деятельности государства обусловлено конкретными социально-экономическими условиями, складывающимися в обществе и целями конкретного государства. Обобщая все изложенные тезисы можно утверждать, что исторически обусловленная тесная взаимосвязь права и государства проявляется через ниже перечисленные признаки: 1) без государства нет и права; 2) право – основа функционирования государства; 3) право и государство обеспечивают гармонизацию общественных отношений; 4) право является обязательным как для отдельных членов общества, так и для государства; 5) право и государство развиваются одновременно, подчиняясь законам исторической социально-экономической диалектики. Появившись в результате социального расслоения общества право как социальный регулятор направлено на оптимизацию наиболее сложных, во многих случаях конфликтных, сфер взаимодействия людей. Если для государств, существовавших до конца ХХ века, наиболее характерным было соответствие их правотворческой деятельности ленинскому определению государства как аппарата для систематического применения насилия и подчинения людей насилию, то современные государства более точно будет охарактеризовать как правовые. Правовые государства как социально новые явления присущи современному этапу развития человеческого общества в силу высокого уровня общечеловеческой социально-правовой культуры. Идеал социальной сущности правотворчества в правовом государстве выразил еще Шарль Монтескье: «Законы воспитания – это первые законы, которые встречает человек в своей жизни. И так как законы эти подготовляют нас к тому, чтобы стать гражданином, то каждая семья должна управляться по образцу великой семьи, охватывающей все отдельные семьи. Если весь народ живет каким-нибудь принципом, то все его составные части, т.е. семейства, живут тем же принципом»8. В результате современное государство способствует все большему сближению законов государства с общественно признанными нормами морали, когда пробелы в законодательстве могут быть заполнены законами совести, присущими большинству членов данного общества. В государстве с высокой социально-правовой культурой правотворческая деятельность порождает правовые нормы, служащие общественной мерой социально допустимого и социально целесообразного поведения индивидуумов. Результатом правотворческой деятельности государства является законодательное закрепление в обязательно-нормативной форме достижений человеческой культуры, духовно-нравственных ценностей человечества, ограждение общества от проявлений антиобщественного поведения. Первоочередной социальной задачей в правовом государстве становится легитимизация всей общественной жизни путем воспитания общественного правосознания в духе подчинения всех индивидуумов и всех органов общественной власти требованиям законов, обладающих высшим юридическим приоритетом. Государство как социальная организация общества все более приближается к социальному идеалу, когда закон – это юридическое закрепление в обществе нравственных норм, разделяемых всеми членами общества. Причем речь идет о разделяемых повсеместно ценностях и идеалах человечества. Как отмечал Джон Кеннеди: «Наша главная цель остается все той же: мирное мировое сообщество свободных и независимых государств, обладающих возможностью свободно выбирать свое будущее и свою систему правления до тех пор, пока это не угрожает свободе других государств»9. Общечеловеческие ценности закрепляются на международном уровне различными межгосударственными соглашениями, среди которых особое место непосредственно социальных регуляторов играют Конвенция «О защите прав человека и основных свобод» (1950г), Конвенция «О правах ребенка» (1989г), «Конвенция содружества независимых государств о правах и основных свободах человека» (1995г). Следовательно, можно утверждать, что на современном этапе развития человечества целью государственного правотворчества все более становится унификация национальных систем права и распространение положительного правового опыта всего человечества среди членов каждого отдельно взятого государства. Иными словами, в современном государстве право все более выполняет свое социальное назначение как фактор гармонизации личных интересов людей с общественной необходимостью, как фактор социальной регуляции индивидуального поведения. При этом правотворческая деятельность государства как социальное явление является феноменом поведенческой культуры общества, инструментом цивилизованного разрешения межличностных конфликтов и разрешения противоречий между индивидуальными и коллективными интересами не только на уровне отдельного государства, но и в международном масштабе. М.А. Лощилина (Москва). ^ Решение любой научной проблемы включает в себя выдвижение некоторых догадок, предположений, более или менее обоснованных гипотез, с помощью которых исследователь пытается объяснить факты, которые не укладываются в старые теории. Некоторые ученые и философы отводили гипотезам наиболее важную роль в научном творчестве (Ф. Бэкон, И. Ньютон, М.В. Ломоносов и др.), но было немало и сторонников иной точки зрения, согласно которой они отрицали важную роль гипотез в научном исследовании или призывали совсем не применять их в процессе познания. Сторонники эмпиризма, например, считают надежными только те предположения науки, которые опираются на непосредственные данные наших чувств или их простейшие обобщения. А сторонники эмпириокритицизма во главе с Э. Махом выступали с резкой критикой использования гипотез, особенно при изучении непосредственно ненаблюдаемых объектов. Однако результаты эмпирического исследования составляют лишь начало научного познания. Эти результаты нуждаются в интерпретации, в выявление механизмов протекания исследуемых явлений, что невозможно сделать без гипотез. В самом широком смысле под гипотезой понимают всякое предположение, догадку или предсказание. В научном исследовании следует различать эмпирические и теоретические гипотезы. Под эмпирическими гипотезами понимают гипотезы, которые непосредственно связаны с эмпирическим уровнем познания и не выходят за его рамки. Это наиболее простой вид гипотез, так как такие гипотезы не выявляют сущностных свойств явлений. Эмпирические гипотезы являются некоторым переходным, связующим звеном между эмпирическим уровнем и теоретическим. Теоретические гипотезы не просто суммируют известные старые и новые факты, а пытаются дать им объяснение, показать механизм их протекания, поэтому их содержание богаче данных, на которые они опираются. При построении теоретических гипотез ученый применяет определенные абстракции и идеализации, строит идеальные объекты для объяснения эмпирических процессов. Между эмпирически наблюдаемыми явлениями и абстрактными объектами, введенными для объяснения этих явлений, устанавливается своего рода соответствие. При этом (и отметим этот факт особо) не теоретические термины интерпретируется в терминах наблюдения, а, наоборот, термины наблюдения интерпретируются в теоретических терминах. Например, в статистической термодинамике эмпирически наблюдаемая температура тела интерпретируется как кинетическая энергия молекул. Любая гипотеза строится на основе определенных фактов, которые называются ее посылками, данными или свидетельствами. Эти данные в некоторой степени подтверждают гипотезу, т.е. делают ее более или менее вероятной. С изменением данных изменяется и степень подтверждения гипотезы. Новые полученные данные могут увеличить эту степень или совсем опровергнуть гипотезу. Между посылками и самой гипотезой существует определенная логическая взаимосвязь. Если в дедуктивных выводах заключения следуют из посылок с логической необходимостью, то в недедуктивных рассуждениях посылки обеспечивают лишь ту или иную степень вероятности заключения. Поэтому такие рассуждения называются вероятностными или правдоподобными. При этом под вероятностью гипотезы понимают степень подтверждения ее всеми относящимися к ней данными и свидетельствами. В качестве свидетельства, подтверждающего гипотезу, может выступать другая хорошо подтвержденная гипотеза. Если обозначить свидетельство гипотезы H через Е, то степень подтверждения – величина с – гипотезы Н свидетельствами Е символически можно представить так: с (Н/Е)=p, где p представляет некоторое положительное число в интервале 0p1. Отсюда видно, что степень подтверждения с, численно задаваемая величиной p, зависит от точно фиксированных свидетельств Е гипотезы Н. Такое отношение между посылками и гипотезой носит логический характер, т.е. вероятность гипотезы непосредственно выражает логическое отношение между высказываниями. В современной индуктивной логике разрабатываются способы численного измерения подтверждения гипотезы Н свидетельством Е, которое рассчитывается по формуле: с(Н,Е)=р(Н&Е)/р(Е), где р(Н&Е) – вероятность гипотезы Н при условии Е, а р(Е) – вероятность условия Е. В индуктивной логике сформулированы некоторые свойства отношения подтверждения:
Можно считать, что кроме указанных свойств для отношения подтверждения выполняется еще одно свойство: 7. Если Н |– С и Е подтверждает С, то Е подтверждает Н. Высказывание о вероятности гипотезы является метавысказыванием, т.е. утверждением о свойствах высказываний, характеризующих непосредственно те или иные соотношения реальных объектов. Различие между гипотезой и ее эмпирическими данными, проявляется в том, что данные относятся к строго фиксированным конкретным фактам, наличие которых может быть засвидетельствовано объективными средствами исследования. В то время как гипотеза относится к свойствам, отношениям, объектам, которые либо до сих пор не наблюдались, либо вообще не наблюдаемы. Естественные и опытные науки первоначально имеют дело с данными наблюдений и результатами экспериментом. После соответствующей обработки опытных данных исследователь стремится понять и объяснить их теоретически. Именно гипотеза и служит в качестве такого предварительного объяснения. Однако ни сами факты, ни эмпирические данные или предшествующие знания не предопределяют однозначно ту гипотезу, которая будет выдвинута. Для объяснения одних и тех же фактов можно предложить различные, порой даже противоречащие друг другу гипотезы. Но выбор конкретной гипотезы не является все же чисто произвольным или случайным, так как при их отборе применяется ряд критериев. Во-первых, важным критерием является принципиальная эмпирическая проверяемость гипотезы. Однако говорить о непосредственной проверке любой гипотезы нельзя. В научном познании используются гипотезы различной степени абстракции, и чем выше эта степень, тем дальше гипотеза отстоит от фактического материала. О правдоподобии таких гипотез ученый может судить лишь косвенно, через непосредственную проверку тех следствий, которые вытекают из гипотез. Кроме того, в развитых научных теориях используются промежуточные гипотезы, которые связывают проверяемые гипотезы с непроверяемыми непосредственно. В реальном научном знании одни гипотезы зависят от других, подтверждение одних гипотез служит косвенным свидетельством правдоподобия других, с которыми первые связаны логическими отношениями. Вторым критерием выбора гипотезы является критерий теоретического обоснования гипотезы. Всякая гипотеза возникает на основе имеющихся уже теоретических представлений и некоторых твердо установленных фактов. Эмпирическое обоснование гипотезы состоит в соотнесении ее с фактами. При соотнесении гипотезы с имеющимся уже теоретическим знанием происходит теоретическое ее обоснование. Лучшим способом такого обоснования является включение гипотезы в уже построенную теоретическую систему. Если будет установлена логическая связь новой гипотезы с уже имеющейся теорией, то тем самым будет продемонстрирована правдоподобность гипотезы. Третьим критерием рассмотрения гипотезы служит ее логическое обоснование, которое состоит в том, что она не должна быть формально противоречивой, т.е. из гипотезы не должно следовать как истинное, так и ложное утверждение. Новая гипотеза не должна являться также тавтологическим утверждением, так как в этом случае она не будет нести никакого нового знания об исследуемом объекте. В-четвертых, важным критерием выбора гипотезы является ее информативность. Этот критерий характеризует способность гипотезы объяснить наличие или отсутствие большего или меньшего круга свойств и явлений действительности. Вначале гипотеза строится для объяснения некоторых уже установленных фактов, которые невозможно объяснить в рамках существующих теоретических представлений. Далее эта гипотеза помогает объяснить обнаруженные с ее помощью новые факты. Информативность гипотезы тесно связана с ее логической силой: из двух гипотез логически сильнее та, из которой дедуктивно следует другая. ^ отбора гипотез является ее предсказательная сила. Все важные гипотезы в науке выдвигаются с целью не только объяснить факты уже известные, но и предсказать новые. Например, Галилей с помощью гипотезы смог не только объяснить движение тел вблизи земной поверхности, но и предсказать, какова будет траектория тела, брошенного под углом к горизонту. ^ , выделяемым некоторыми исследователями, служит критерий простоты. Этот критерий исследователь применяет тогда, когда он имеет уже некоторое количество допустимых гипотез, так как данный критерий используется только при отборе более подходящей гипотезы из уже имеющихся. Простота гипотезы оценивается по нескольким принципам: необходимость исходных допущений, их общность и естественность, возможность выведения из них следствий наиболее простым путем, использование более простых средств для проверки гипотезы. Эмпирическая проверка гипотезы чаще всего сводится к эмпирической проверке тех следствий, которые из нее вытекают. Если предсказания, выведенные из гипотезы, согласуются с данными наблюдения или эксперимента, то гипотеза подтверждается этими данными. Однако на опыте мы можем проверить лишь сравнительно небольшое число случаев, поэтому всегда остается возможность опровергнуть гипотезу с помощью новых исследований. А, как известно, одного случая, не подтверждающего гипотезу, достаточно для опровержения ее целиком, в то время как с увеличением подтверждающих случаев надежность гипотезы возрастает незначительно. Такая несимметричность подтверждения и опровержения связана с чисто логическими правилами вывода. Из истинности следствия высказывания невозможно сделать вывод об истинности самого высказывания. В то время как по правилу modus tollens по ложности следствия можно сделать вывод о ложности самого высказывания. Рассуждения, в качестве посылок которых используются гипотезы, принято называть гипотетическими. Последние широко применяются в естественнонаучных теориях. Обобщения и получаемые из опыта гипотезы никогда не остаются в составе теоретического знания изолированными утверждениями. Напротив, их стремятся связать в единую систему или цепь утверждений, причем стремятся большую их часть логически вывести из более общих гипотез, принципов и законов, хотя первоначально многие из них были независимо получены чисто эмпирическим или индуктивным путем. В такой теоретической системе каждая из последующих гипотез имеет более низкий уровень абстрактности, чем предыдущая, любая предыдущая гипотеза обладает большей логической силой, чем последующая, и может быть получена из нее по правилам логического вывода. Вся совокупность гипотез строится с таким расчетом, чтобы обеспечить проверку гипотез более низкого уровня на опыте. Поэтому ценность любой теоретической системы состоит, прежде всего, в том, насколько она позволяет получить логические следствия, доступные эмпирической проверке. Отсюда очевидно, что дедукция в естественнонаучных теориях служит важнейшим средством унификации результатов эмпирического исследования, объединяя их в рамках единой системы. И.И Иванова (г. Бишкек) ^ Безусловно, говорить о христианской ереси в год, когда подводятся итоги его 2000-летнего существования, – это вызывать в свой адрес обвинение в большой ереси. Впрочем, относиться к ней как объекту познания и одной из главных его форм, а именно этого в первую очередь требует сопоставление ереси с творчеством, – это всегда быть еретиком, независимо от включенности самого рассмотрения в тот или иной контекст. И даже более того. Заниматься познанием как открытием нового, то есть относиться к нему как к творчеству и поэтому всякий раз «заступать» за границы дозволенного – это всегда еретийствовать. Уж так установилось в обществе, принявшем в качестве версии своего происхождения миф о грехопадении Адама и Евы. Современные философские, научные и теологические исследования в указанной области лишний раз подтверждают то негативно-позитивное отношение к христианской ереси, которое отражает одновременно и осуждение ее, и восхищение ею же. Но почему? Познавательный процесс, совершаемый человеком, в конечном счете, направлен на создание картины мира, то есть, связан со стремлением человека иметь о мире синтетическое представление, что возможно лишь при определении соответствующих взаимоотношений между философией, наукой, религией, художественным восприятием. Такая задача, впрочем, более актуальна для западного, европейского типа духовности, но даже в его рамках достигнуто осознание бесперспективности доказывания как несостоятельности каждого отдельного способа освоения действительности, так и его исключительности. Старые антитезы, поэтому в значительной мере сгладились и стали выглядеть как те или иные предпочтения, варианты выбора приоритетов, но это свидетельствует о сохранении чисто европейской гносеологической парадигмы – парадигмы рациональности. Одним из самых эффективных и одновременно наименее изученных способов целостного мировосприятия является еретическое мышление, однако приходится признать, что выявление его собственного гносеологического статуса только за счет обеспечения синтетичности подхода вряд ли продуктивно. Дополнительно необходим анализ самого феномена ереси, а это осуществимо лишь на основе упомянутого европейского рационализма (впрочем, имманентно присущую для какой-то религии значимость ересь как одна из форм религиозного же свободомыслия имеет только для христианства, то есть европейского по своей сути типа вероучения). Примечательно, что на преобладании здесь именно рационалистского подхода настаивают в первую очередь религиозные философы. Понятие ереси в своем развитии прошло несколько этапов. У античных авторов оно употреблялось безотносительно к религиозному сознанию и трактовалось достаточно широко – как свобода выбора, учение, школа. В ранней патристике ересью стали считать всякое вольное толкование христианских духовных феноменов, а сама возможность выбора, уже заложенная в понятии, рассматривалась только применительно к христианству. Лишь на третьем этапе, в период Вселенских соборов, появилось собственно церковное понятие ереси как сознательного уклонения от четко сформулированного догмата христианской веры. Однако даже среди ортодоксов никогда не было единогласия в понимании ортодоксально же закрепленной трактовки ереси. Более того, обнаруживается, что именно рациональный, строго логический взгляд на ересь обычно объявлялся субъективной оценкой, а любая ссылка на провидение или авторитет была достаточной для обоснования объективности подхода. При этом по-настоящему последовательный анализ богословских взглядов христианских авторитетов на ересь также считался ересью. В Реформацию некоторые средневековые ереси образовали отдельное направление христианства – протестантизм. Сразу появились и новые ереси, расцененные в качестве таковых уже протестантизмом. В итоге возникло четвертое понимание ереси, расширительное. Ею отныне считается всякое религиозное инакомыслие. Расширительность новой трактовки ереси была обеспечена за счет усиления релятивизма, изначально заложенного в содержании понятия. Пятый этап наступил в связи с процессами десакрализации общественного сознания и секуляризации социального бытия в целом. Он начинается в XVIII в., а продолжается в наши дни. Именно он привел к предельной расширительности в трактовке ереси: теперь это любое инакомыслие. Такое понимание ереси ближе к исходному – выбору, убеждению, концепции. Отличает его лишь тот негативно-аксиологический оттенок, которого изначально у ереси не было: сам процесс называния ересью чьей-то особой точки зрения уже служит знаком неприятия. Однако надо признать, что подобная оценка является не более чем позицией массового сознания. В теоретическом же осмыслении еретическое мышление признается проявлением прогресса и творчества, то есть подлинного новаторства не только в религии, но и культуре в целом. Вырвавшись за ставшие узкими рамки религиозности, ересь сама сделалась олицетворением прорыва и потому важнейшим условием совершения всякого открытия. И это, думается, один из главных ценностных результатов существования христианства. В.Ф. Никитин (Уфа). ^ ТВОРЧЕСТВА В ОБРАЗОВАНИИ Секция теории и методологии творчества при Президиуме Философского общества СССР оставила непреходящее научное наследие в области исследования природы созидательной деятельности человека. Заслуги Секции, как это видно теперь на расстоянии, разделяющим историческое движение общества на эпохи, заключается не только в том, что она смогла приоткрыть завесу тайны, тысячелетиями плотно скрывающую «лицо» творчества от его носителя. Благодаря деятельности Секции квинтэссенция исторически выработанной человечеством мысли - диалектика - все более расширяет свои прикладные функции и становится эффективным инструментом исследования человеком не только материи, общества, но и самого себя. К диалектике теперь, как никогда раньше, обращаются и те, кто к ней относился как достоянию только философов. Необходимость диалектически мыслить, на что прямо и настоятельно указывали и после К.Маркса и Ф. Энгельса А.Ф. Лосев, Э.В. Ильенков и другие. Деятельностный подход в качестве методологии образования и деятельностная психология, тем не менее, подошли, в чем сходятся и философы (ВФ, 2001, №№ 2,3), к состоянию наметившегося своего кризиса. Выход деятельностного подхода и деятельностной психологии из тупика, без чего невозможно сколь-нибудь серьезно обсуждать вопросы развития образования, пролегает на пути рутинного, кропотливого труда, направленного на разновидное опредмечивание теории (теоретических основ) деятельности. Попытки опредмечивания теории деятельности в образовательной практике общества происходит в разных ее областях. По всей логике вещей здесь, как это видно из бурного стремления педагогики разобраться в том, что есть в деятельности педагога главное, в первую очередь необходимо понять природу, то есть диалектику образования как общественного института воспроизводства общества и самой педагогической деятельности как объекта педагогических научных исследований. При всем стремлении педагогической мысли к определению единства имманентной противоположности педагогической деятельности ее объектом по прежнему остается ученик. Педагогическая наука при содействии психологии в понимании своего объекта не смогла продвинуться далее того, что было. После многолетних усилий она предлагает ученика в объектно-субъектной природе деятельности рассматривать в качестве объекта педагогической деятельности, но обладающего свойствами субъекта. Иначе говоря, в современной педагогической научной мысли ученик-субъект является объектом педагогической деятельности. Подобное понимание объекта педагогики не столь проясняет единство его имманентной противоположности, сколь все больше запутывает его в результате подмены «вывески» рассматриваемого вместо того, чтобы увидеть то, что есть здесь на самом деле. Во-первых, в каком бы качестве ученик не рассматривался, в природе педагогической деятельности он занимает место ее объекта с вытекающими из этого последствиями. Во-вторых, ученик как таковой не является объектом педагогической деятельности хотя бы по той причине, что он как субъект учебной деятельности самою учебную деятельность может совершать вне педагогической деятельности, то есть самостоятельно. Только учебная деятельность, вступающая в диалектическое взаимодействие с педагогом, становится структурной частью педагогической деятельности в качестве объекта последней. Таким образом, действительным объектом педагогической деятельности является учебная деятельность. Она воздействует на педагога как субъекта, осуществляющего деятельность педагогическую. В отличие от взаимодействия материального с материальным (природа), материального (базис) и идеального (надстройка), что есть общество, структура педагогической деятельности как элементарной системы представляет собой взаимодействие идеального (учебная деятельность как процесс) и идеального (педагог как субъект педагогической деятельности). Именно эта специфика природы педагогической деятельности, непознанность и неосознанность которой в образовательной сфере вынуждает строить педагогические процессы, совершающиеся как прямое воздействие педагога на учебную деятельность. Природа учебной деятельности в свою очередь представляет собой взаимодействие субъекта и объекта, где последний - ученик. Объектами учебной деятельности выступают природа, человек, общество и их взаимообусловленные взаимосвязи и взаимодействия. Учебная деятельность совершается и в непосредственном взаимодействии ученика и объектов. Но собственно учебная деятельность не может осуществляться без взаимодействия ученика с объектом (объектами) опосредованно общественным опытом отражения и освоения природы, человека, общества и их взаимодействий. Этот опыт и есть содержание образования. Поэтому целеполагаемое воздействие на учебную деятельность возможно посредством качественного структурирования содержания образования, то есть учебных предметов, что требует опредмеченности теории (теоретических основ) деятельности вообще, трансформированной в деятельность учебную. М.А. Лощилина, Е.В Петрова (Москва) ^ И ЭВОЛЮЦИЯ КУЛЬТУРЫ. В процессе развития человек всё время раздвигал горизонты своей ойкумены. Наметим основные вехи этого развития, приведшего, в конце концов, к созданию виртуальной действительности. Мир первобытного человека – это жизнь его племени. Размеры этого мира определялись возможностями пешехода, время - жизнью поколения и коллективной памятью, передаваемой старейшинами из поколения в поколение в виде легенд, где истинные события переплетались с вымыслом и изменялись мифологическим сознанием. Человек знал только ту вселенную, которую мог увидеть, услышать, потрогать собственными руками. Шло время, появилась письменность, а с ней возможность передачи событий на расстояние и фиксация их во времени, т.е. реализация опосредственных контактов. Классификация письма базируется на том, какие единицы речи (целые сообщения, отдельные слова, слоги или звуки) передаются письменными знаками. В зависимости от этого установлены четыре типа письма: пиктографический, идеографический, слоговой и буквенный (алфавитный). Пиктографическое письмо представляет собой самый ранний, ещё не упорядоченный тип письма, в котором применялись изображения (пиктограммы), обозначавшие целые события. Пиктограммы передают лишь общее содержание событий. Идеографическое письмо состоит в том, что письменный знак обозначает отдельное слово или значительную его часть. В идеографическом письме отсутствует непосредственная связь идеографических знаков с фонетической стороной речи. В слоговом письме знаки обозначают отдельные слоги, слоговое письмо чаще всего применяется в тех языках, количество слогов в которых невелико. Буквенно-звуковым письмом называется письмо, знаки которого обозначают отдельные звуки. Как слоговое, так и буквенно-звуковое письмо, в отличие от идеографии, а тем более от пиктографии объединяют в группу фонетических систем. Пиктографический и идеографический тип письма характерны для более древней стадии развития человеческого общества. Первые письменные сообщения восходят к надписям на камне, дереве, глиняных чашах, бронзе, пальмовых листьях, на кости, бересте и так далее. Особое значение имело применение в качестве писчего материала папируса. С этого момента можно уже говорить о книге. Ранние египетские книги написаны на папирусе и имеют форму свитка. Книга - одно из величайших достижений и средств человеческого прогресса, мощный фактор овладения всей суммой накопленных человечеством знаний. Книгопечатание появилось в Китае в 11 в., а в Европе в 15 в. Начиная с этого момента, реализация опосредственных контактов стала достоянием всего общества. Но принципиальной разницы между сообщениями древних сказителей и книгой нет - книгу тоже можно рассказывать наизусть. Принципиальная разница только в объёме хранящийся информации и способе её хранения. С одомашниванием лошади и с изобретением колеса началось освоение территории, пространства. С созданием более усовершенствованных средств передвижения началась эпоха великих географических открытий, человек узнал свой дом - планету Земля, хотя белые пятна будут оставаться ещё долго. Эти открытия позволили сформироваться человеку эпохи Возрождения, человеку, осознавшему открытия Коперника и Галилея. В начале 18 в. было сделано принципиально новое открытие. Хотя простейшие электрические и магнитные явления были известны в глубокой древности, но учение об электричестве к началу 18 в. представляло собой совокупность ряда не систематизированных фактов и противоречивых гипотез. Новый этап в истории учения об электричестве начинается с открытия итальянскими учёными Гальвани и Вольта химических и контактных источников электричества и электрического тока, т.е. длительного движения электрических зарядов по проводам. Началось интенсивное изучение этого явления. Была обнаружена прямая связь между электричеством и магнетизмом. Дальнейшее изучение этих явлений привело Максвелла к открытию электромагнитных волн, что в свою очередь создало фундамент для возможностей передачи и приёма звука по проводам и без них (телефон, телеграф, радио и т.д.), а в дальнейшем и передачи и приёма изображения - телевизор. Одновременно были разработаны технологии, позволяющие записывать и воспроизводить звук и изображение (аудиокассеты, видеокассеты и т. п.). Таким образом, открытие новых видов существования вещества (электричество и электромагнитные волны) дало возможность создать технологии, позволяющие одновременно освоить пространство и время, т.е. передать образ и звук в любое время и в любую точку пространства. Апофеозом всего этого стало создание в 20 в. вычислительной техники и особенно персональных компьютеров (ПК), а также пришедший вместе с ними виртуальный мир. Вычислительная техника сначала предназначалась только для обслуживания некоторого вычислительного процесса по реализации необходимых математических методов. Отрасль знаний бурно развивалась и ПК постепенно осваивал новые профессии, давая возможность человеку более быстро и удобно получать необходимую информацию. На ПК создаются базы данных, хранящие информацию по любому вопросу. Развиваются алгоритмические языки, предоставляющие возможность создавать программы по обслуживанию этих баз данных. Таким образом, созданы электронные словари многих языков мира, а также машинные переводчики, пока несовершенные, но всё же сильно помогающие в работе. Создаются также юридические, бухгалтерские и разнообразные технические базы данных и поисковые системы к ним. Из всего сказанного напрашивается вывод о колоссальной информации, которую накопило и продолжает накапливать человечество. В последнее время стала быстрыми темпами развиваться индустрия компьютерных игр. Постепенно создавался другой мир, виртуальная реальность, в которую человек вовлечен и как бы живет другой жизнью. И, наконец, в самое последнее время появилась всемирная сеть (Интернет), дающая доступ к всемирному банку информации и новые возможности общения в принципе с любым человеком в любое время и в любом месте земного шара. Наша планета, когда - то такая большая и неизведанная, сразу стала маленькой и обозримой. Американский психолог Кимберли Янг называет 7 признаков того, что вы попали в зависимость от Интернета: Подключившись к Интернету, вы остаётесь на линии дольше, чем намеривались; просматривая всё новые и новые страницы, вы не можете остановиться; вы начинаете пренебрегать контактами с близкими и друзьями, сном, чтением, телевидением, хобби; за неделю вы проводите в виртуальном мире 38 часов или больше; вы не можете сократить это время и испытываете неприятные эмоции, когда не подключены к Интернету; во время нахождения в мировой сети вы испытываете приятное возбуждение, подъём, энтузиазм, чувство, что вас любят; из всех вариантов общения с Интернетом вы предпочитаете конференционную болтовню и сетевые игры. По этим данным так же можно судить о том, насколько виртуальная реальность привлекательна для человека. Вяч. Вс. Иванов в своей книге «Чёт и нечет» рассматривает связь между полушариями мозга и деятельностью человека. Из приведённых им данных следует, что правое полушарие занято наглядным восприятием внешнего мира, означающей стороной знаков (рисунков, иероглифов, языка жестов), значением слов, а не их звучанием. Левое полушарие специализируется на обработке речевых звуков и выполняет логические функции. У современного человека доминирует левое полушарие. На пороге истории у человека было в основном развито образное мышление и соответственно правое полушарие. Появление фонетического письма способствовало формированию логического мышления и развитию левого полушария. Начиная с 20 в. можно наблюдать всё время возрастающее количество образной информации кино, телевизор, видеофильмы и, наконец, ПК. Компьютерные игры, которыми увлечены и взрослые и дети, почти полностью предоставляют информацию в виде образов. Поэтому можно ожидать активизации правого полушария. Как известно антропологам и культурологам, для западной культуры характерно деятельное воздействие человека на окружающий мир для достижения своих целей и вообще принцип человеческой активности. Культуру Востока, напротив, характеризует проповедь непротивления, подчинение ходу событий и традиции созерцательности. Западная философия подчеркивает самобытность, оригинальность, самостоятельность личности, восточная же, наоборот, растворяет отдельную личность в сословии, нации или природе. Кроме того, для западной культуры характерно логическое мышление, а для восточной образное, т.е. для западной культуры доминантным является левое полушарие, а для восточной – правое. Имея ввиду то, что у восточных людей правое полушарие развито больше, чем у европейцев (иероглифическое письмо) можно предполагать, что западная культура приобретет черты восточной. ОГЛАВЛЕНИЕ Л.В Яценко^ ТВОРЧЕСТВА.......................………………………...................................................................…..........3 Н.П.Французова ПРИНЦИП ИСТОРИЗМА И СОЦИАЛЬНОЕ ТВОРЧЕСТВО………………….…8 Л.И. Кононова ТВОРЧЕСТВО – КАК ПРЕДМЕТ ИССЛЕДОВАНИЯ…………………………….11С.Н. Семенов^ В РОССИИ: ИТОГИ ХХ И ПЕРСПЕКТИВЫ ХХI ВЕКА...........................……...14 А.Н. Лощилин, Е.А. Лощилина ПРОБЛЕМА ТЕОРИИ ТВОРЧЕСТВА: НЕКОТОРЫЕ ИТОГИ..........................................................................……….....17 П.Ф. Кравчук ^ ЛИЧНОСТИ.......................................................................................………………..20 В.А. Яковлев ФИЛОСОФСКИЕ ПРИНЦИПЫ КРЕАТИВНОСТИ.......................................………27 Л.В. Суркова^ ТВОРЧЕСТВА....................................................................................................… 30 Н.Ф. Метленков философия САМОРАЗВИТИЯ...............................................................…… 33 ^ ХУДОЖЕСТВЕННОЕ ТВОРЧЕСТВО –ПРОБЛЕМА МЕТАФИЗИКИ………….37 А.Н. Лощилин, Е.А. Лощилина ПРОБЛЕМА ТВОРЧЕСКОГО ОСВОЕНИЯ ЯЗЫКА………….39 С.В.Алешня, Э.А. Недзвецкая ^ В СОЦИАЛЬНЫХ ПАРТНЕРСТВАХ...............................................………....….42 С.И. Гришунин «СИНЕРГЕТИКА ТВОРЧЕСТВА», КОНЦЕПЦИЯ СВЕРХСОЗНАНИЯ И РЕАЛЬНЫЙ МЕХАНИЗМ ТВОРЧЕСТВА И ИНТУИЦИИ ......................…...45 Н.В. Ширяева^ В КОНТЕКСТЕ МИРОВОЙ КУЛЬТУРЫ......................................................….48 С.В. Светлов ТВОРЧЕСТВО И БИОТЕХНОЛОГИЯ............................................................……….49 С.Н. Корсаков ^ ЛИЧНОСТИ УЧЁНОГО В РАБОТАХ И.Т. ФРОЛОВА............................…... ..51 С.В.Алешня, Э.А Недзвецкая ПРАВОТВОРЧЕСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ КАК СОЦИАЛЬНОЕ ЯВЛЕНИЕ....................................……….. 54 М.А. Лощилина ^ НАУЧНОГО ТВОРЧЕСТВА...................................................................…..….59 И.И Иванова ФЕНОМЕН ХРИСТИАНСКОЙ ЕРЕСИ И ТВОРЧЕСТВО.....................………..…62 В.Ф. Никитин^ ТВОРЧЕСТВА В ОБРАЗОВАНИИ.......................................................………...63 М.А. Лощилина, Е.В Петрова СПОСОБЫ ПЕРЕДАЧИ ИНФОРМАЦИИ И ЭВОЛЮЦИЯ КУЛЬТУРЫ………………………………………………..…65 1 В.О.Ключевский. Русская история., В 3-х т., Ростов – на –Дону.,2000, т.2, с.113. 2 Б.З. Мильнер. Теория организации.Уч-к., М.: ИНФРА-М, 2001, с.3. 3 Афоризмы о юриспруденции, сост. Ванян А.Б., М., 1999, с. 216. 4 Еллинек Г. Общее учение о государстве. СПб., 1908, с.117-118. 5 Фридман и Хайек о свободе. Под редакцией Г.С.Лисичкина. Минск, 1990, с. 94. 6 Афоризмы о юриспруденции, сост. Ванян А.Б., М., 1999, с. 220. 7 К. Маркс, Ф. Энгельс. Сочинения. Т.18, с.272. 8 Афоризмы о юриспруденции, сост. Ванян А.Б., М., 1999, с. 231. 9 Афоризмы о юриспруденции, сост. Ванян А.Б., М., 1999, с. 12.
|
отлично
1 